— Вполне! Нам выдвигают претензии самоубийцы, которых мы спасаем, родственники самоубийц, которых мы не спасаем… Что может быть нормальнее, чем требовать компенсации?
Сетевой поиск не показывал, что Крис Новак — сумасшедший. И что он планировал сменить специальность, тоже ниоткуда не следовало. В Сети Новак рассуждал о микросхемах, транзисторах и конденсаторах, о выходах, каскадах, ширине импульсов… — в общем, более 95 % всего, что он писал, было про это. Новак руководил сообществом, в котором все это обсуждалось, участвовал в трех других таких же и в них тоже имел высокий рейтинг. Сообщества были довольно-таки герметичными — не потому, что туда кого-то не пускали, наоборот, читать можно было все, регистрацию требовали только для скачивания файлов (например, если кому-то позарез нужна схема печатной платы ХХ века). Проблема была в другом: вся эта открытая информация предназначалась для посвященных. Детектив Островски понимал очень приблизительно, чего хотят эти люди друг от друга, о чем спорят и чему радуются. Зато было понятно, что Новака в этих кругах уважают: ссылаются на его посты и комменты, вызывают его в треды, чтобы рассудил, причем его ответ как минимум в трех случаях закрыл продолжительную дискуссию.
Сергей думал, что все эти электрические схемы для устройств, которые должны делать то-то и то-то, давно рассчитывают и рисуют компьютерные программы без участия человека. Оказалось, нет: это профессия, и престижная, нечто среднее между логической игрой и прикладным искусством, но, в отличие от того и другого, хорошо оплачиваемая.
Тут обсуждали не только схемы, заставляющие мигать светодиоды, но и, например, инфразвуковую пушку, глушилку для телефонной связи, электрошокер якобы для отпугивания собак или устройство для отключения видеокамер. Кто бы сомневался — чисто академически обсуждали, как интересные задачи… Кстати, и мигание светодиодов — развлечение не всегда невинное. Новак в этих темах не комментировал, а одну, про электрошокер, прекратил своей модераторской властью за несоблюдение правил сообщества. Однако это ничего не значило: кто же болтает о деле у всех на виду?
Не удалось найти никаких признаков того, что Новак кому-то завидовал или кого-то ненавидел. Недолюбливал, пожалуй, дураков. Со случайными людьми, требовавшими объяснить очевидные, по меркам сообщества, вещи, модератор Новак расправлялся круто. Интереса к 3D-печати он тоже не проявлял, не высказывался ни за, ни против. За неделю до инцидента интересовался, где можно распечатать защитные очки для сварочных работ, и ему тут же подкинули адрес R&R.
После инцидента Крис Новак вышел в открытую сеть один раз. В кратких словах (понятно, одной правой набирать неудобно) передал модераторство и написал, что едет лечиться. Его проводили добрыми пожеланиями, через некоторое время в разделе для праздной болтовни возникло обсуждение случая с откушенным пальцем, вскоре прекращенное как бессодержательное. Один из участников практически слово в слово повторил Ивена, насчет того, что только идиот мог сунуть руку в зону печати. Друзья Новака защищали его и ругали R&R, упирая на то, что «мы не все знаем» и «блогеры всегда врут». Похоже, тут мало кто был знаком с Новаком по реалу. Но один такой нашелся.
Никогда ничего не выбрасывайте. Устройство было похоже на голову Чужого: круглое, серо-серебристое, два динамика как фасетчатые глаза, прямоугольный ротик и откидная крышка черепа, скрывающая затейливую механику. Насколько Сергей понимал, оно предназначалось для воспроизведения звуковых файлов с давно вымерших носителей, а также для приема радиопередач. Квартирный хозяин на его вопрос беспечно ответил, что эта штуковина ему не нужна, и если жильцу она мешает, то он может без колебаний отнести ее в контейнер для техномусора.
Роберт Эмери, также известный как rem_rem, оказывал услуги по ремонту устаревшей техники. Когда Сергей предъявил ему голову Чужого, глаза у Роберта полыхнули так кровожадно, будто все его предки воевали на окраинах обитаемой Вселенной. Сергей поинтересовался, нельзя ли оживить эту рухлядь хотя бы частично, чтобы она работала в режиме радио на удивление друзьям и девушкам. Дальше говорил Роберт, Сергей слушал и старался делать понимающий вид. Через четверть часа рассуждений об элементной базе и прочих загадочных предметах он спросил, во что это обойдется, непритворно удивился, покачал головой, вник в стоимость антикварных комплектующих… Знаете, мистер Эмери, я подумал, что будет лучше, если я подарю ее вам. Нет, серьезно, для меня это баловство, а вы, я вижу, хорошо в них разбираетесь. Да что вы, не стоит. Пива? Пива можно.
Дальнейшая беседа протекала в пивном баре — может быть, в том самом, куда Роберт ходил с Новаком. Роберт взял к пиву сэндвич с тунцом, обозначенный в меню как «правда очень большой», и сразу вцепился в него зубами, не прекращая говорить и рассыпая хрусткие крошки — по-видимому, это был его поздний обед. Сергей заказал себе такой же, но обычного размера.
Заведение было антуражным. В полумраке вспыхивали разноцветные лампочки; по углам что-то попискивало, электронные дудки дудели примитивные мелодии, а порой слышались совсем чудные звуки — щелчки, жужжание, треск и металлический шорох, будто кто-то надраивал зубной щеткой дуршлаг для спагетти. Стены украшали пластиковые панельки с блестящими техноузорами. От «печатных плат» (это они и были) перешли к 3D-печати и к случаю с Новаком. Роберт явно гордился своим знакомством со старожилом форума и сам рассказал, в какую клинику тот лег на протезирование — почему-то в Сан-Диего.
— …Конечно, понимал, что пластик горячий, кто же этого не понимает, но… я думаю, это вроде невроза. Он много работал, в таком состоянии иногда находит.
— Вроде невроза?
— Ну да. Когда знаешь, что нельзя, а тянет сделать это. Дотронуться до проволоки красного каления, до бегущего шкива, все такое. Нервное явление. Я считаю, Крис абсолютно прав: они должны были поставить нормальное ограждение.
— А хозяина этой три-дэ-мастерской ты знаешь?
— Не то чтобы знаю. Он тусовался на «Эмаунт Энджин», это рынок старых деталей.
— Что-то продавал? — Сергей почувствовал, как фрагменты начинают складываться.
— М-м, не помню. Нет, скорее что-то покупал. А в чем дело?
— Ничего особенного, просто удивился. Где три-дэ-печать, и где антикварные детали. (Он уже успел заметить, что лучше говорить «антикварные», а не «старые».)
— А куда же они без нас. Знаешь, когда говорят, что на принтере можно напечатать все, это значит «все, кроме действительно нужных вещей». Пустой корпус они могут напечатать.
— Но я так понял, у них проблемы с разрешением, они микрочипы не могут, верно? А ведь в старых приборах все было крупное.
ebooksa