Салика при упоминании о чаде этом криво улыбнулась. Ее малыш, рожденный в стенах бедняцкого приюта, оказался обузой, от которой разумнее всего было избавиться. Но она не смогла, решила: раз уж одна сволочь попользовалась ее телом, почему бы не заработать этим способом?
Я смотрела на эту женщину, перешагнувшую когда-то через себя ради ребенка. Теперь я не могла ее осуждать. Да, она использовала ментальную магию, привечая этих сластолюбцев, повес, хлюстов. Да, она продавала порою себя. Но главное – она не бросила своего сына, которому пошел пятый год.
На вопрос же Верджа, почему она не заявила об изнасиловании позже, когда уже было проще доказать, что отец ребенка – Фрейнер, Салика ответила: «Пусть Зорна считают просто сыном женщины легкого поведения, чем плодом изнасилования. Распутная мать – и так не подарок судьбы, незачем ему иметь еще и отца-насильника».
В конце своего рассказа она произнесла:
– Я искренне надеюсь, что все, услышанное вами не будет предано огласке. Прошу не ради себя, ради сына.
При этом казалось, что ее рассказ нам – как запоздалая исповедь, которая облегчает душу, снимает тяжесть греха с нее.
– Будьте в этом уверены, – серьезно пообещал Вердж.
Когда мы уходили, Салика устало смотрела в окно. На мгновение она повернулась к нам и бросила так, словно ни к кому конкретно не обращалась:
– Жаль, что любящих мужчин не всегда отличишь с первого взгляда. Уж больно они плохо поддаются ментальному воздействию и способны его сбросить…
Мы шли по темной улице молча. Витрины, в большинстве своем темные, фонари, освещающие булыжник мостовой… Впрочем, небольшой цветочный магазин все еще работал. Не спят они там сутки напролет, что ли?
– Пожалуйста, подожди. Прошу тебя. – Вердж посмотрел в мои глаза, дожидаясь ответа.
Я лишь кивнула. На душе было прескверно.
Он молнией метнулся в магазин и вылетел оттуда буквально через минуту. В его руках был букет роз. Шипастых. Стебли там, где положено было держать цветы, были в оберточной бумаге.
– Это тебе. – Некромант был серьезен как никогда.
Он протянул мне цветы и, убедившись, что я их принимаю, сделал полшага назад и зажмурился.
– Ты чего?
– Ударь меня этим чертовым букетом, я заслужил. Вел себя как последний идиот.
Мне вдруг вспомнились его рассуждения, какие букеты следует дарить с точки зрения безопасности. Глянула на витрину, в которой красовалась ваза с ромашками.
И ударила. Бутонами по той части тела, которая любит собирать приключения. Словно так я пыталась избавиться от всего пережитого.
– Это тебе за «госпожа Салика», это тебе за томные вздохи, это тебе…