Но вот время вновь начало отсчет, и я услышала хриплое дыхание Верджа. Он вышел резко и словно замер в нерешительности, а потом, наклонившись, осторожно поцеловал меня за ухом. Жест нежный, трогательный, так резко контрастирующий с произошедшим только что безумием.
Я развернулась к нему, ложась лопатками на столешницу и улыбнулась. Руки, все еще подрагивающие от пережитого наслаждения, тело, которое словно заново начало привыкать к гравитации.
Ни для него, ни для меня этот опыт не был первым, и я отдавала себе в этом отчет. Но свершившееся между нами от этого не перестало быть менее прекрасным.
Не хотелось думать ни о чем.
Словно читая мысли, Вердж подхватил меня на руки…
Первые рассветные лучи только-только робко заглядывали в окна, а некромант уже не спал. И это несмотря на бурную ночь. Да и как тут отправиться в обитель грез, когда одолевают самые противоречивые мысли.
Дурман быстро развеялся – для этого хватило пары часов. С ним ушло и спокойствие. Вставать не хотелось, тем более что Рина-то все еще сладко посапывала, удобно устроившись на его плече, отчего рука уже начала затекать, но он терпел.
Удружил папочка…
Вот зачем ему это нужно было? Вариантов несколько, учитывая, что родитель знал – сын его не любит шоколад…
Первое. Рина съест конфеты в общежитии, ну и там берегитесь первые встречные. А Вердж бы не стал разбираться, что и как. Разочарование было бы слишком острым, обидным, хотя не как у Аякса, но все же…
Второе. Рина съела бы конфеты при нем. Что, собственно, и произошло. Неужели отец надеялся, что, удовлетворив свой постельный интерес, сын так легко отступится от иномирянки? Раньше, возможно, так и произошло бы, но теперь… Слишком хорошо некромант помнил события сегодняшней ночи. Помнил свою и ее реакцию. То ли потому, что одурманивание было обоюдным, то ли потому, что эликсир лишь подтолкнул их к тем действиям, о которых каждый из них затаенно думал и мечтал, но не было ощущения: все произошедшее между ними – только результат дурмана. По крайней мере, со стороны Верджа уж точно. Что же было с Риной, лучше спросить у нее самой. А вот ответит ли…
И кто решил, что спать в обнимку удобно? Может быть, романтично, но до комфорта далеко. Рука, на которой лежала Рина, уже затекла так, что Вердж ее почти не чувствовал. А ее локоть упирался ему в живот, явно проверяя пресс на прочность. Пока пресс выдерживал. Да и вообще, в целом Мейнс ощущал себя так, как будто ночью его изрядно побили.
Вердж аккуратно, стараясь не разбудить засоню, попробовал вытянуть из-под нее свою руку. Не удалось. Рина сонно пробормотала: «Аринка, мне только к третьей паре. Отстань!» – и закинула на некроманта еще и ногу.
«Ну, надо же, сама с собой во сне разговаривает», – мелькнула в его голове вертихвостка-мысль.
Близость девичьего тела вновь возродила утихшее было желание. Захотелось выругаться.
С третьей попытки некроманту все же удалось выбраться из постели. Рина так и не проснулась.
Сначала бодрящий душ, а потом поход в ближайшую булочную. Не конфеты же обэликсиренные на завтрак вкушать? А то так, чего доброго, будет им вместо первой пары по магофизике еще один сеанс эксплуатации предметов мебели не по их прямому назначению…
Вот только не обернулся бы папенькин сладкий подарок сюрпризом через девять месяцев. Вердж от пришедшей мысли споткнулся, едва не полетев кубарем вперед. «Идиот!» – было самым литературным из всех нелестных характеристик, которыми за считаные мгновения успел наградить себя парень.
Шутка про заикающегося мага, у которого по причине плохой артикуляции целый выводок шалопаев, казалась некроманту не такой уж и смешной. Противозачаточное заклинание было длиной всего несколько слов и не требовало практически никаких усилий, но он вчера о нем даже и не вспомнил…