Я смотрела на Аякса, прикидывая, мог ли мужчина, сидящий на струганых, оплеванных половицах, без сторонней помощи хладнокровно и расчетливо убить нашего моля, а потом подстроить покушения на нежданных свидетелей?
Теоретически, конечно, мог бы… наверное, если бы за ним кто-то стоял, кто-то его направлял. Но в это верилось слабо. Скорее уж этот Аякс был способен разорвать горло этому ныне покойному молю, заверни тот в поздний час не за тот угол в темном переулке. Но история не терпит сослагательного наклонения.
Я присела на корточки, так, что наши с Аяксом глаза оказались на одном уровне.
– Мы неверно начали наш разговор. Мое имя Рина Камаева, а моего спутника – Верджил Мейнс, и мы оказались у вас лишь по одной причине: смерть лорда Фрейнера.
От последних слов связанный дернулся. Единственное, непонятно было, что вызвало такую его реакцию: названное имя или факт того, что досточтимый ректор отбыл по дороге душ?
Поскольку словесного ответа на мое заявление не последовало, после некоторого молчания я продолжила свой невольный монолог.
«На диалог в стиле светской беседы этот Аякс не настроен так же, как и на шантаж. Попробуем другую роль». – Я перебирала различные типы построения беседы, как четки, ища нужный тон-бусину.
– И видите ли, уважаемый, – последнее почтительное обращение прозвучало из моих уст сродни оскорблению, как у следователя, уверенного, что перед ним преступник, – какая незадача: нынешний покойник перед смертью упомянул именно ваше имя.
Я играла полутонами и мотивами, пробуя, словно на вкус, реакции собеседника, и на этот раз попала пальцем в небо, потому как связанный хрипло рассмеялся, а потом выплюнул:
– Дознавательские гниды, сегодня вам нечем поживиться: ни тебе, паскуде, ни этому подбреху. – Он кивнул на Мейнса, стоявшего поодаль. – Я не убивал этого сучьего потроха и готов ради этого даже ментальное сканирование пройти. Полное! Ничего не найдете.
Оскорбление я проглотила, хотя Вердж и ринулся было врезать как следует Аяксу за столь лестные эпитеты в наш адрес. Главного я добилась: Аякс начал говорить. Сейчас главное, чтобы он вновь не ушел в молчаливую агрессию.
– Я в этом и не сомневаюсь. – И виду не подала, что его заявление хоть что-то да значит. – В том мире, откуда я родом, есть превосходные способы обойти любой детектор лжи: лекарства, дурманы, гипноз, полное стирание памяти, поэтому их и используют лишь как косвенные доказательства. Зато прямые… – Я многозначительно замолчала, давая мозгу наркомана осмыслить сказанное.
Практически физически ощутила, как в Аяксе вновь поднимается волна, но на этот раз не бесконтрольной ярости. Кажется, некогда не зря ему прочили блестящее будущее: несмотря на затуманенные наркотой мозги, соображал он быстро. Мужчина сумел правильно оценить и мой внешний вид, и манеру общения.
– И к чему столько чести, что аж иномирские ищейки заявились сюда? Да какие молоденькие… Говори прямо, что тебе надо, падла? – Обращался он исключительно ко мне, напрочь игнорируя Верджа.
– У тебя был мотив. – Я не стала этикетничать и выкать – не тот случай. – Ведь именно Фрейнер причина того, что ты оказался здесь в таком виде. Мы в курсе, что наш покойничек – не ангельское создание и за ним тянется шлейф из низких поступков…
Я подводила Аякса к мысли о том, что ему стоит рассказать о причинах разлада с бывшим научным руководителем.
Наркоман ошалело помотал головой, словно боролся с наваждением, а потом вздрогнул, как будто через его тело прошел короткий электрический разряд.
– Это эффект ломки от «ласкового дурмана», – пояснил некромант. – Скоро пройдет.
Его слова оказались пророческими. Через некоторое время Аякс вновь смотрел на нас. Из его растрескавшейся, закушенной губы текла кровь, но мужчина не обращал на это внимания, сосредоточив свой взгляд на рассыпанном на полу порошке.
– Ты себя презираешь за это? – Сама от себя не ожидала этого вопроса, обращаясь к наркоману.