Марид Одран

22
18
20
22
24
26
28
30

— А чего же ты ожидал?

— Я думал, что Абу Адиль поступит со мной так же, как с тобой — Папочка.

Я изумленно посмотрел на него:

— Ты что — в самом деле продался Абу Адилю? Я думал, ты только рассказал ему о матери. Так, значит, теперь ты служишь ему?

— Да, и скорбь моя не знает границ, — произнес он сдавленным голосом. — Я искуплю свою вину перед тобой.

— Что ж, попробуй. — Я протянул ему револьвер. — Возьми вот это. Мы войдем и поищем там Яварски.

Халф-Хадж нерешительно взял оружие.

— Если бы у меня был Королевский… — грустно произнес он.

— Нет, с этим модди я тебе не доверяю. Он останется у меня. — Я выбрался из машины и подождал Саида.

— Убери револьвер и не вытаскивай, пока не понадобится. Там есть пароль или что-нибудь в этом роде?

— Нет. Только не забывай, что там не любят иностранцев.

— Хорошо. А теперь — пошли. — И я первым шагнул и помещение. Внутри было шумно и многолюдно. В основном посетителями были мужчины в серой униформе Гражданской Армии, примыкавшие к правым. Все было залито ярким светом; музыка не звучала. Бар Веселого Че не был ординарным баром. Здесь встречались те, кто любил одежду бравых солдат и бодрые марши по улицам, когда на них не стреляли. Подобные шутники напоминали мне гитлеровских эсэсовцев, отличавшихся извращенной и бессмысленной жестокостью.

Мы с Саидом протолкались сквозь толпу к стойке.

— Что будете пить? — спросил угрюмый бармен.

— Два пива! — заорал я, чтобы он расслышал. Здесь было неуместно заказывать что-нибудь необычное.

— Ладно.

— Мы ищем одного парня. Бармен оторвал взгляд от крана.

— Но его здесь не видно.

— Да? — Он поставил перед нами по кружке пива. Я заплатил.

Он американец, и сейчас, наверное, выздоравливает от…