И аз воздам

– Я в деле, – коротко кивнул Каспар. – И как скоро мне надо быть в Гельвеции?

– Вчера, – пожал плечами чародей. – Иными словами, бросай свою девчонку и несись туда со всех ног сегодня же, пока тело охотника не выгорело окончательно, а твой Вотан всё еще здесь, а не ускакал на деревянной лошадке[133] неведомо куда.

– Девчонка останется со мной.

– А ты-то в своем ли уме? Тащить с собой чужого ребенка, возиться с ним, ввязываться в дело с такой обузой…

– Девчонка будет при мне, – повторил Каспар твердо, поднявшись, и, перехватив взгляд Мельхиора, добавил. – И да: если у тебя возникнет мысль убить ее, дабы она не мешала, – не выйдет. Если с ней что-то случится, я выхожу из дела.

Глава 37

Первый привал был сделан ближе к полудню. Ведьма все эти несколько часов шагала вперед, не отставая, не прося передышки, не глядя на проводника и не озираясь по сторонам, смотря лишь себе под ноги и следя за дыханием: темп фельдхауптманн изначально задал стремительный, все время пути косясь на Нессель, и, вероятно, втайне рассчитывал, что она не выдержит и решит вернуться.

– Идти еще долго, – подтвердил он догадку Курта, когда все трое уселись для отдыха и краткого перекуса. – Места, которые мы прошли, малолюдны были и прежде, а с появлением герцога фон Люксембурга вовсе опустели; люди стараются держаться от границы подальше… Вы все еще можете вернуться.

– Нет, – отрезала Нессель; Штайнмар вздохнул:

– Эту часть пути вы проделали на воодушевлении. Вас поддерживает и подталкивает мысль о том, что ваш ребенок близко, и я вас понимаю, но против натуры не попрешь, и скоро тело начнет возражать. К завтрашнему утру вам станет плохо, вы не сможете двинуться, а если и сможете – будете задерживать нас и…

– В поисках человека, укравшего мою дочь, – оборвала его ведьма, – я прошла несколько городов и десятки деревень. Пешком. Чтобы не попасться на глаза недобрым людям, я шла в обход дорог – лесами, полями, однажды болотом. Я в пути уже несколько недель, и эти два-три дня – не то, что заставит меня сложить руки и усесться, жалея себя. Я. Иду. Дальше.

Несколько мгновений фельдхауптманн сидел молча, пристально глядя на Нессель и будто позабыв про открытую флягу с водой в руке, и, наконец, кивнул:

– Тогда понятно.

– Что именно? – уточнил Курт с интересом, и тот кивнул назад, на проделанный ими путь:

– Что я не ошибся в своих подозрениях. Ходока сразу видно. Понятно, когда в пеший путь трогается новичок, домосед, а когда тот, кому такое не впервой; видно, что гористые тропы вашей жене непривычны, но ходить долго и далеко – не в диковинку. А вот про вас такого не скажу, майстер инквизитор.

– Гессе, – поправил Курт, и фельдхауптманн, помедлив, кивнул. – То есть, я ходок хреновый?

– Вы скорее бегун, – хмыкнул Штайнмар. – Дыхание держите ровно, но ступаете широко, нетерпеливо, шаг не держите, пьете хоть и помалу, но слишком часто… Бежать вам привычней, чем ходить. А сидеть в седле еще привычней, чем бежать.

– Охотник? – уточнил Курт с усмешкой, и тот отозвался с таким же коротким смешком:

– Бочар. Но тут многие – охотники так или иначе… Дорога займет дня три, – продолжил фельдхауптманн уже серьезно, не дав майстеру инквизитору погрузиться в обсуждение его биографии дальше. – Один я бы уже одолел половину, но с вами… Проведу вас так, чтобы как можно большую часть пути проделать по нашей земле – здесь я знаю каждую кочку и сумею провести вас тропами, где мы никого не повстречаем. Даже с таким крюком мы добрались бы и за два дня, но, как я понимаю, вы не намерены просто постучаться к этому человеку в дверь и попросить отдать ваше дитя; стало быть, вечером второго дня придется сделать привал неподалеку от цели, дабы вы оба были в силах. И еще одно. Вы, майстер инквизитор, во всеуслышание объявили, что пришли сюда за этим человеком, и…

– Ландамтманн Ури сообщит ему об этом? – договорил Курт, когда тот замялся; Штайнмар кивнул: