– Галлюцинации налицо. Я думаю, ваш враг последовал за нами в Маргит и влил настойку белладонны вам в чай.
Меня затошнило. Я почувствовал себя точно так же, как на борту «Ариэля» после приснопамятного запоя, и поспешил наклониться через борт «Эклипс», но, к счастью, сумел сдержаться и не осрамиться.
– Полагаю, человека, преследовавшего вас, вы не видели.
Я отрицательно покачал головой и тут же вспомнил о тайнике в шкатулке красного дерева.
– Однако есть новые улики, которые могут помочь установить личность моего врага. Судя по всему, это Ринвик Уильямс.
Дюпен сдвинул брови.
– Будьте любезны пояснить?
– Лучше показать.
Я открыл чемодан и вынул из него шкатулку.
– Я помню содержание писем, – резким от нетерпения тоном заметил Дюпен.
– Но тех трех, что хранились в потайном отделении, вы не читали.
Дюпен мигом подобрался, точно волк при виде жертвы.
– Покажите.
Я отодвинул стенку шкатулки и продемонстрировал двойное дно и три письма, спрятанные под ним.
– Экстраординарно, – пробормотал Дюпен. – Как же я не заметил этого? Позвольте…
Он принял у меня шкатулку, собрал ее и изучил со всех сторон, затем снова открыл тайник и поднял на меня взгляд.
– Простейшая конструкция, но сработана исключительно тонко. Заметить сочленение почти невозможно. А письма?
– Думаю, Элизабет Арнольд спрятала их там, чтобы обезопасить себя. Одно – с угрозами от мужа, другое – с угрозами от Ринвика Уильямса, датированное двадцатым ноября тысяча семьсот девяносто пятого года, вскоре после его освобождения из Ньюгейта. Там он клянется, что отыщет ее и в Америке и свершит свою месть.
Дюпен кивнул.
– А третье?