– Хроники Норвуда, Хаммонд. – Я прошла к окну и выглянула наружу. Уже совсем стемнело. – Я читала их и обнаружила, что о некоторых упомянутых там членах семьи нет никаких сведений, хотя о других, даже если они ничем особенным не прославились, написано достаточно. Почему так? Те люди чем-то опозорили семью, и…
– Не возьму в толк, о ком вы говорите, – покачал он лысой головой.
– Например, о Годрике Норвуде, – сказала я. – Указаны его годы жизни, названы его супруга и дети, но о нем самом ничего не сказано. Да и хроника выглядит так, будто ее переписывали: и почерк другой, и чернила, и листы явно вставлены…
Я проверила это заблаговременно и, кстати, обнаружила еще двоих, чьи жизни не удостоились описания длиннее, чем в две строки, – Грей и Гай Норвуды, братья-близнецы. Эти умерли, не оставив потомства, но в преклонном возрасте, и жили они задолго до Годрика.
– Старый хозяин… – начал было Хаммонд, но умолк. Потом все же продолжил: – Старый хозяин упоминал об этом. Еще его прадед приказал изъять из хроник какие-то фрагменты.
– И… уничтожить?
– Нет. Я понял, что части эти вошли в особую книгу, но отчего так было сделано, по каким причинам, не могу знать, госпожа.
– Благодарю, Хаммонд, – кивнула я. – А где теперь эта книга?
– Вот этого я не знаю, – вздохнул он. – Боюсь, и сам хозяин не знает. Он, хоть и искал ее, тоже интересовался, что же такого понатворили его предки, да так и не нашел. Сами понимаете, пока сидел тут взаперти, перечитал всю библиотеку и тоже подметил, что в хрониках кое-что исправлено…
«Если Грегори искал сам, – подумала я, – то наверняка проверил и те комнаты, в которые мне входить запрещено. Он внимательный и дотошный, а еще упрямый донельзя, это уж я поняла! Времени у него было хоть отбавляй, так что он наверняка обыскал не только поместье, но и все окрестные пещеры, норы, дупла и птичьи гнезда».
– Хаммонд, а не говорил ли старый хозяин о каком-нибудь волшебном мече? – спросила я для пробы. – Мне попалось упоминание о нем, но я никак не могу вспомнить, в какой именно хронике, а перечитывать их…
– Не припоминаю, госпожа, – покачал тот головой, как следует подумав. – Бывало, подвыпив, он похвалялся тем, что у предков имелась управа на фей, и он тоже знает, как их унять, но ни разу не обмолвился, что же это такое.
– Но неужели он не рассказал об этом сыну?
– Вероятно, и рассказал, – осторожно произнес Хаммонд, – и даже наверняка, госпожа. Может, в детстве, а может, после… Хозяин был в отъезде, когда его отец серьезно занемог, и все последние дни тот что-то писал. Скончался он до приезда сына, а тот запечатанный конверт я лично передал, как велел старый хозяин. – Он помолчал и добавил: – Знаю, после похорон у хозяина чуть не до утра горела свеча, а поутру я видел пепел на столе – видно, он сжег отцовское наставление, чтобы никто больше его не увидел.
– Возможно, как раз в этом письме его отец описал, где найти тайные хроники, а может, и что еще… – задумчиво сказала я. – Должно быть, никто посторонний этого видеть не должен был, равно как и знать о тайнике… Но отчего же Грегори не сумел найти… Хаммонд, а когда он взялся за поиски, после того, как получил проклятие Лизбет?
– Именно так, госпожа. До того он не особенно интересовался книгами, все больше охотой и девицами, а уж после, когда от скуки принялся на стену лезть, тогда и взялся читать.
«Тогда ясно, – подумала я, припомнив вечерний разговор. – Грегори утратил не только способность говорить с теми деревьями, но и часть памяти. А раз он не помнит даже того, о чем написал ему отец, то и тайную хронику найти не сумел, просто не знал где! Спрашивать его самого, выходит, бесполезно…»
– Спасибо, Хаммонд, – сказала я, – иди, распорядись насчет ужина. Боюсь, хозяина мы сегодня снова не дождемся.
Он кивнул и удалился, а я решила сходить навестить Джонни и Бонни. Добрые кони так обрадовались, что мне стало стыдно – я совсем их позабыла!
– Вы уж не подведите, – сказала я, гладя бархатные храпы и длинные челки. – Не давайтесь никому чужому! Вы же почуете обман? Даже если он будет пахнуть мной? Или Летти?