– Грегори. – Я осторожно потормошила его, но не добилась ответа. Злость захватила меня с головой, и я в полный голос выкрикнула: – Ну нет уж! Если вы меня еще слышите, Грегори Норвуд, то знайте – я никогда вас не прощу за то, что вы сдались! Я прикажу высечь на надгробии ваше имя и историю человека, который проиграл фее, и постараюсь, чтобы вся округа узнала об этом… А сыну или дочери, кто уж там, не знаю, расскажу, что их отец дал слабину в последнюю минуту, и не велю брать с вас пример! То ли дело Годрик Норвуд и другие ваши предки!
Я задохнулась от злости, забыв, что хотела сказать, потому что мне показалось, будто ресницы Грегори – густые, девушки бы позавидовали, но теперь покрытые инеем, – вздрогнули. Едва заметно, но все же…
– И не думайте, что я умру от горя, – добавила я и все-таки всхлипнула. – Я не имею права оставить Норвуд бесхозным! Пусть я и слабая женщина, но…
– Это ты-то слабая? – едва слышно выговорил Грегори и закашлялся, словно заново учился дышать. – Встань с земли сейчас же!
– Знаете, Грегори Норвуд, – ответила я, утерев глаза рукавом, – после всего, что случилось этой ночью, холодная земля – самое меньшее из того, что может заставить меня волноваться! Это вы вставайте… Ну?
Он с трудом сел. Казалось, тело не слушается его как следует, но вскоре Грегори потянулся привычным движением и встряхнулся – в стороны полетел осенний мусор.
– Я словно одеревенел, – пробормотал он, – так бывает, когда спишь слишком долго… Триша!
– Что, сударь?
– Мне послышалось, или… Это правда? То, о чем ты сказала?
– А если нет, вы снова умрете? – ядовито поинтересовалась я. – Вставайте уж, не то и сами простынете…
– Нет, наверно, я все-таки умер, – проговорил Грегори, с трудом поднявшись на ноги и взглянув на розы.
Удивительно, но за то малое время, что мы провели под кустом шиповника, успели распуститься и две другие, а еще более удивительным оказалось то, что они были разными. Первая – темно-алая, как кровь, вторая – белая, а третья – густо-розовая.
– Помню, ты говорила, что прививала на один куст разные розы, но это ведь… с одной и той же?
– С одной, с одной, – заверила душа шиповника. – Но уж простите, что выросло, то выросло!
– Я и не думал… – Грегори вдруг улыбнулся. – Это вы простите, госпожа, болтаю чушь. Все же не каждый день умираешь…
– На дворе ночь, – напомнила я, – и если вы еще не лишились памяти вслед за разумом, Грегори Норвуд, то должны помнить мои слова – я не позволю вам умереть!
– Беллатриса, может быть, ты перестанешь называть меня полным именем? – спросил он.
– Только после вас. Мне нравится, как оно звучит.
– Мне тоже, – усмехнулся он. – Я имею в виду – твое.
Я не стала спорить, просто обняла его – живого, настоящего, прижалась крепче, вдыхая знакомый запах – мороза и осенних листьев, и…