В мире новых технологий и всеобщей электрификации я пробыл недолго. Дело в том, что ввиду отсутствия в мире электрификации электричества и в тоже время, решительной необходимости его наличия, мне ничего не оставалось, как стать электричеством… самому. Я, к сожалению, не могу даже приблизительно описать свои ощущения, когда я, выработавшись на электростанции, тек по проводам к потребителям. Особенно странно чувствешь себя на трансформаторных подстанциях. Более всего это, пожалуй, напоминало катание по американским горкам – мне было до ужаса страшно. Из-за бешеной скорости я уже переставал понимать, по какому пути меня понесет дальше на развилках и соединениях. По круглым катушкам трансформатора меня закручивало до тошноты; на квадратных – сила инерции бросала из стороны в сторону так, что, казалось, оторвет на повороте голову. Хотя головы у меня, конечно, не было, впрочем, как и остальных частей физического тела. Да и от астрального тела уже осталось мало. Я вообще стал замечать, что от перемещения к перемещению между мирами «Того Света» моя оболочка становится все эфемернее и, видимо, мое превращение в электрический ток было частью какой-то неотвратимой закономерности.
В общем, отправившись на вокзал в очередной раз, я был уже совершенно невидим и знал о том, что существую, только на основании своих же собственных воспоминаний о себе самом.
***
Двери открылись, и я услышал далекий голос кондуктора: «поезд прибыл на конечную станцию, просим всех покинуть вагоны».
Здесь, как индивидуальность, я исчез окончательно. Я парил в небесах среди мягких облаков, переливающиеся лучи непередаваемо прекрасных оттенков пронзали все пространство. Все было заполнено чудесной музыкой, дурманил запах цветов и пряностей. Я ощущал это пространство и одновременно был им сам. Возможно, это и было то, что йоги на земле называют «самадхи», «нирваной», «величайшим переживанием». Ощущение было чудесным и праздничным.
Я пробыл в этом мире очень долго. Человеческих аналогий течению времени там нет, но если бы мне надо было это хоть как-то определить, я бы сказал, что пробыл там десятки тысяч лет.
Но с течением времени появилась усталость от этой чудесной, но несколько однообразной картины: все те же облака, все так же величественно двигаются в небе. Одинаково прекрасно поют птицы и шелестят деревья… И всем этим по-прежнему являюсь я сам. Это был мир «ограниченно-бесконечных повторений». Здесь не было роста, источников новых знаний или опыта. Здесь не было творчества. И я захотел назад. На Землю.
***
Я очнулся внутри капсулы в момент, когда она уже почти вышла из райских кущ «Того Света». Рядом зашевелились Петр и Леха.
– Вот примерно из такой же лабуды я и свалился в ваш мир, – подал голос Петр. – Теперь понимаешь, отчего назад не тороплюсь?
Я промолчал.
– Вы о чем? – подал голос беспризорник. – Из какой лабуды? А я сон хороший видел! – внезапно оптимистично сообщил он. – Как будто папашу моего за хорошее поведение из тюрьмы раньше времени выпустили, а мамка пить бросила. А я на крановщика выучился, и работал в порту, откуда огромные белые пароходы в другие страны плавают. И страны я даже те как будто наяву видел: чудно там. Везде солнце, деревья такие – он развел руками в попытках изобразить, видимо, пальму. – И там тоже корабли в портах грузятся. И мы с местными крановщиками на берегу сидели и обсуждали: кто какой контейнер поднять может, и какие краны бывают. Очень интересный сон. – По-деловому заключил он.
***
Судя по бортовому компьютеру, внутри сферы прошло уже несколько недель. Я порядком устал от мелькания миров – в день мы иногда успевали пройти три-четыре. Были огромные, а были и совсем крошечные. Так, если «Мир Животных» или «Подводный Мир» занимали часов по пять-шесть, то «Орбитальная станция МИР» промелькнула мимо нас за считанные секунды.
Наверное, самым протяженным из миров был «МИР» как антипод понятию «ВОЙНА». Он длился почти сутки, и мы уже начали всерьез опасаться, что это какая-то ловушка: двадцать четыре часа перед нами проносились плакаты «Мир во всем мире!», «Мир, труд, май», счастливые лица мирных жителей, бесчисленные страницы всевозможных пактов о мире, обложки книг, фотографии военнокомандующих, заключающих перемирие. И совсем уж меня добила череда алкоголического вида личностей с разбитыми носами и губами, «идущих на мировую» – пожимающих друг другу руки со словами: «Ну что, Васян, мир?» По дружескому сиянию их физиономий было понятно, что мир этот у них накроется медным тазом уже через пару стаканов.
Все к тому же сопровождалось бравурными маршами и песнями на разных языках.
Петр все время занимался вычислениями – теперь я знал: он рассчитывал нашу скорость. Его лицо постепенно светлело. Из этого я сделал вывод, что скорость остается постоянной, и мы медленно приближаемся к цели.
***
Это случилось, когда мы входили в «Мир Творческих Дерзаний» молодого ученого-химика. Его молодость мы определили по тембру голоса и нешуточной горячности суждений.
Как он все время бубнит, нам было слышно, несмотря на то, что сами мы находились в веществе, с которым он в тот момент и производил химические опыты. Мимо нас проносились ядра, окруженные мириадами электронов, гроздьями сверкали траектории свободных элементарных частиц, фотоны освещали пространство густыми синими нитями. Все это несколько напоминало космическое пространство, но было несравнимо более оживленно и празднично. «Ну-ка! – восклицал химик в порыве творческого озарения. – Не поместить ли нам этот образец в физический вакуум?..
ebooksa