– Так, значит, ты теперь у нее на посылках? – спросил я, садясь на камень возле огня.
– Не то чтобы. Знаешь, шеф, ничто не проходит бесследно. Каким бы нормальным я ни был по мнению магов, она оставила свой след во мне. Наверное, это тебе и не по душе, а? Она вот здесь. – Адольф коснулся центра своего лба.
– И каково это?
– На удивление неплохо. Сам удивлен, но я не против такого соседства. Бо́льшую часть времени вообще ее не ощущаю, но потом… нет у меня слов, чтобы это описать, не мастак я.
– Тебе это нравится.
– Ну…
– Только не говори мне, что ты влюбился в языческое божество.
– А что, нельзя?
Я не желал погружаться в обсуждение этой темы.
– Все, что мне нужно от тебя, Адольф, – это абсолютная лояльность. Если Нэгари действительно связана с тобой и, возможно, имеет на тебя влияние, в случае расхождения ее воли с моей ты обязан исполнить мою. Сможешь мне это гарантировать? Если нет, уходи и не заставляй меня сомневаться в тебе.
Человек поджал губы, впервые на моей памяти испытывая сомнения хоть в чем-то. Впрочем, нерешительность быстро ушла.
– Я давал присягу, – наконец сказал он, подняв глаза, – и смерть – не повод ее нарушать. Так говорил Стузиан, кажется. Располагайте мною, мой тан.
– О, ты только что спас свою жизнь, – донесся голос из ночи. – Он бы убил тебя в случае отказа. Или в случае неискренности.
– Конечно убил бы, – ухмыльнулся Адольф, ловким движением Клементины срезая с зайца полоску мяса. – Я носитель множества государственных тайн такого уровня, что тан эл’Мориа скорее прикончит меня, чем рискнет отпустить.
Они были правы – и Дорэ, и та, что пряталась во тьме.
– Покажись, Нэгари Ухру! Покажись именем Темет! Именем Ашураби! Именем…
– Хватит, смертный, я уже здесь, я иду.
Она вышла к свету костра семенящей походкой, маленькая сморщенная старушка с волосами, похожими на пук белой овечьей шерсти.
– Хм, это ты продала моей жене тот дурацкий амулет, если не ошибаюсь?
– Дурацкий? – хмыкнула Нэгари. – Твоей женой овладели злые лоа?