– Эта, как ты выражаешься, истеричность будет нарастать с каждым днем, если не с каждым часом! Разум может не выдержать!
Сельма уже почти задыхалась, в глазах поселился лихорадочный блеск. Генрих, поморщившись, налил ей воды. Она жадно выпила, лязгнув зубами о край стакана. Пробурчала:
– Я, кстати, не понимаю, почему ты сам такой бодрый. Сохранил настоящую память, но не свихнулся.
– Можно сказать, твоими заботами. В ночь, когда волна всех накрыла, я как раз сковырнул клеймо. Меня защитил всплеск дара.
– Ах да, клеймо. Я сразу заметила, но не сообразила. Значит, отважился все-таки? Надоело прятаться, как зайчишке?
– Да, надоело. Решил заняться тобой вплотную.
– Угу, я почувствовала. Какие руны использовал?
– «Йера» плюс «райдо».
– Неплохо, неплохо. Научила на свою голову…
– Так, ладно. Теперь мой черед задавать вопросы.
Генрих тоже глотнул воды, после чего встал и принялся ходить взад-вперед, собираясь с мыслями. Сельма сидела молча, обессиленно откинувшись в кресле; истерика сменилась апатией. В доме и на улице было тихо.
– Сделаем так, – сказал он, – я изложу, как мне это представляется. Коротко, в двух словах. А ты поправишь, если я ошибусь. Итак, ты вычислила, что нынешняя политика зависит от Роберта фон Вальдхорна. Каким-то образом затуманила его разум – причем не в настоящем, а в прошлом. Заставила его забыть травницу, заняла ее место. С этого момента история пошла по-другому.
– Наивный, – сказала Сельма устало. – Думаешь, все так просто? История – это громадная, неповоротливая махина. У нее чудовищная инерция. Представь себе, к примеру, гиппопотама размером с океанский корабль. Он прет, разогнавшись, и его не собьешь с дороги легким щелчком…
– Аналогия мне понятна. Но ты ведь придумала, как заставить его свернуть?
– Насильно – никак. Только если он сам захочет.
– Хватит шарад. Конкретнее.
– Ну как ты не понимаешь? Роберт только и думал об этой травнице. Мечтал к ней вернуться. Эту мечту нельзя было просто взять и стереть. Это было бы насильственное, а значит – заведомо неэффективное действие! История просто отвергла бы такое вмешательство!
– Так почему же Роберт все-таки забыл ту девчонку? – Терпение у Генриха подходило к концу. – Или будешь врать, что ты ни при чем?
– Я! Не копалась! В мозгах! У Роберта! – хрипло каркнула Сельма, подчеркивая каждое слово. – Я ничего ему не внушала!
В который уже раз за несколько дней мастер-эксперт ощутил унизительную растерянность. Глядя на «фаворитку», он снова был вынужден констатировать – она не обманывает. Значит, его гипотезу – пусть и дикую, но способную объяснить почти все – придется отбросить.