Волнолом

– Мне импонирует ваш юношеский максимализм.

Вообще-то разница в возрасте между ними была не так уж и велика – лет десять-двенадцать. В отцы собеседнику майор никак не годился. Генрих хотел об этом напомнить, но удержался – только пожал плечами. Майор кивнул одобрительно и сказал:

– Да, надзор означает ограничение. Но он же задает верный путь. То есть, в каком-то смысле открывает новые горизонты.

– Простите, но это, по-моему, чистой воды софистика.

Майор усмехнулся, после чего пододвинул «миску» поближе к Генриху:

– Будьте добры, положите сверху ладонь.

– Зачем? Что это?

– Всего лишь дополнительный тест, чтобы уточнить ваш световой профиль.

Генрих с некоторой опаской протянул руку. Под пальцами блеснул темный свет – почудилось, что ладонь погружается в чернильную мякоть. Слегка потянуло гнилью, но ее перебил свежий и сладкий запах.

– Что вы чувствуете? – быстро спросил майор, следя за его лицом. – Ощущения приятные? Или наоборот?

– Смешанные. Впрочем, да – скорее приятные.

– Превосходно. На этом, герр Рау, мы, пожалуй, закончим. На досуге подумайте над тем, что я говорил. Поверьте, в недрах Третьего департамента зреют не только возмутительные запреты, но и проекты совершенно иного рода. Я же, со своей стороны, желаю вам успехов в учебе. Мы еще встретимся. В следующий раз, возможно, обсудим более конкретные вещи. Все зависит от вас.

Генрих сухо попрощался и вышел. Беседа оставила чувство недоумения, но в течение дня он еще не раз ее вспоминал, потягивая пиво с друзьями, а потом бредя домой сквозь пыльные сумерки.

Глава 10

Пробуждение было малоприятным – голова чугунно гудела, а мышцы ломило так, словно он прогулялся в прошлое не мысленно, а пешком. И до сих пор чудился тот гнилостно-сладкий запах из учебной аудитории.

Сельма еще не проснулась – лежала, обмякнув в кресле. Генрих же пытался осмыслить то, что ему привиделось.

Он совершенно не ожидал, что заглянет не только в чужую память, но и в свою. Ожившие картинки растревожили сердце. Да, это было, было когда-то с ним! Первый день осени, факультетские коридоры, ветки яблонь у подоконника. Раскрошенный мелок у доски, свежевыбеленные стены, знакомые царапины на столе. Еще не случилось ничего скверного, летние краски не выцвели, небо не помутнело. Даже генерал – пока всего лишь майор…

Да и Сельма в те дни была, как выясняется, просто своенравной девчонкой без всяких демонических планов. А вот с Робертом фон Вальдхорном ситуация интереснее. Тот факт, что его память снова открылась Генриху, лишний раз подтверждает: барон – ключевой персонаж во всей этой свистопляске.

Итак, вот новые факты. Хотя в Дюррфельде барона ждет травница, он почему-то про нее забывает и никуда не едет. Вместо этого знакомится с Сельмой. Вроде бы мелочь, ничтожный пустяк в масштабе страны, но…

Упростим картину, утрируем, примитивизируем даже – ради наглядности. И тогда получится вот что.