Сатья-Юга, день девятый

— Сколько лет, — величественно сказал Ариман Владимирович, поднимаясь. — Я уж и не думал… Сима, как же хорошо, что ты зашел!

— Необычайно, — Сима приглаживал волосы. — Расчудесно, Ариман Владимирович, что я к вам зашел.

Какой-то он был хитрый.

Они крепко схватили друг друга за руки и тряхнули. Кот отчего-то завопил и утек на улицу.

— Как живете? — Сима принюхивался. Все принюхивались, оказавшись в кофейном отделе.

— Да я-то что! Работаю вот, на новой должности. А ты как оказался в наших краях? За табаком-кофе-кожей?

— За кожей, — сказал Сима. — И кофе прикуплю, раз уж вы продаете.

— А вот это хорошо, Сима, это правильно… Мой друг, — Ариман Владимирович указал наСиму жестом экскурсовода. — Мой старый друг Серафим Огнев.

Серафим Огнев оттаивал в отопленных недрах «Респекта». Нос его увлажнился от тепла.

Ариман Владимирович выскользнул из-за прилавка, и они с Симой обнялись.

— А вы заняты сейчас? Посидеть бы, вспомнить…

Вообще-то занят, сказал Ариман Владимирович между дружескими похлопываниями и почмокиваниями. Вообще-то он здесь торгует и покидать рабочее место до восьми часов не намерен. Но ради старого друга готов намерениями своими поступиться, сказал Ариман Владимирович, не отпуская Серафимовской руки.

Женя часто видела его веселым, но сегодня Ариман Владимирович прямо-таки светился. И — странно — он не выглядел в этот момент красивым. Что-то иное ощущалось сейчас в нем, что-то жутко тоскливое, словно между ним и Огневым произошла в свое время такая же тоскливая, долженствующая быть забытой история, вроде не поделенной женщины или еще чего.

А Всеволод, разглядывая Симу, определил в нем не то слегка опустившегося учителя, не то библиотекаря.

— Пойдемте, Сима, поговорим… Вспомним, Сима…

— И обо мне вспомянет[2], — неожиданно зло сказал Сима, явно цитируя кого-то. Затем он сжал руку Аримана Владимировича, сильно, до болезненного хруста, дернул того к себе, и оба исчезли.

Серафим

— …вспомянет, — сказал я.

— Кто ты? Инспектор? Тебя что, разжаловали, ты, кажется, по части высоких чувств…

— Не паясничай, Денница.

Он посмотрел на меня убийственно.