Око разума

19

Они примолкли. Меган огляделась, окинув взором остальных посетителей ресторана, приятно трапезничающих в компании других в нерушимой уверенности, что их внутренние мысли и чувства, равно как и внешнее выражение этих мыслей и чувств, могут быть диаметрально противоположными, а никто и не догадается. Если надо, то на все сто восемьдесят градусов.

Если когда-нибудь эти стены рухнут, цивилизация от них почти не отстанет.

– Я ни капли не сомневаюсь, что ты права, – угрюмо проронил Холл. – Мы уже подрастеряли изрядную часть приватности. Камеры повсюду, и все поголовно стали нарциссами. Наше поколение выросло в уверенности, что все хотят, чтобы мы «твитили» каждую свою мысль. Мы ждем не дождемся возможности запостить в «Фейсбук» фотки свидания, даже не дожидаясь, когда оно закончится. Или податься на реалити-шоу, чтобы выставить напоказ каждую грань собственной жизни. Или заслать друг другу по мобильнику фотки в обнаженном виде, которые в конечном итоге увязнут в киберпространстве на веки вечные. Частной жизни в том смысле, как ее знали наши родители, не осталось и в помине… Но мы еще имеем над этим хотя бы какой-то контроль. Мы по-прежнему можем скрывать свои мысли. Мы можем выбирать, что постить на «Фейсбуке». Так что хотя мы и пустились во все тяжкие, чтобы поставить крест на собственной приватности, сознание остается последним ее бастионом. Если же падет и он, общество самоуничтожится, – закончил он, в точности воспроизводя рассуждения Меган.

На ее лицо набежало задумчивое выражение – словно отрывок из научной фантастики, показавшийся Холлу столь наводящим на размышления, заставил завертеться какие-то колесики в ее мозгу.

– Ты уже успел прочитать сотни мыслей, прежде чем наткнулся на этот отрывок о неандертальцах, а? Так что ты уже пришел к этому выводу.

– Да. Именно поэтому я и счел отрывок столь интересным. Вот почему он не в бровь, а в глаз. Экстрасенсорное восприятие могло бы стать положительной силой лишь в том случае, если бы биологический вид развивал бы его постепенно, чтобы оно стало неотъемлемой частью их психологического склада, как у неандертальцев в романе. А внезапно навязанное виду, приспособившемуся таить свои мысли, как наш, оно обернулось бы катастрофой.

Меган кивнула.

– Вероятно, у реальных неандертальцев экстрасенсорных способней не было, – продолжал Холл. – Скорее всего, это ошибочная гипотеза. Но если были, они почти наверняка породили кроткий, непредвзятый нрав, какой был описан в романе. Довольно легко искоренить психопатов и нелюдимов, когда не можешь ничего ни от кого скрыть. Так что когда Homo sapiens сорок пять тысяч лет назад перебрался в Европу, у неандертальцев не было ни шанса. Можешь вообразить, каково это – не иметь ни малейшего представления о себялюбии, обмане, жестокости, а потом вдруг наткнуться на нас. Вот уж где неравенство так неравенство… Вымирание неандертальцев было предрешено.

– Когда я представляла их такими, какими они были описаны в романе, – натужно улыбнулась Меган, – то вдруг поймала себя на желании, чтобы у меня была неандертальская ДНК. Тебя спасло только чудо, Ник. Любой, кто может обозвать девушку неандерталкой, а потом убедить ее, что это искренний комплимент, – просто виртуоз.

– Знаешь, – рассмеялся Холл, – я хоть и не знаю, кто я таков, но начинаю думать, что ты моего типа. Я не приволакиваюсь за тобой или типа того. Но если б мы не бежали, спасая собственную шкуру…

– Ты пригласил бы меня на обед вроде нынешнего?

– Если б это было мне по карману, – усмехнулся он. – Не думаю, что в своей прежней инкарнации я мог сделать крохотную ставку в покер и превратить ее в двадцать штук. Что же до тебя и меня… Ну, пожалуй, хорошо, что ты не можешь читать мои мысли.

Уголки рта Меган изогнулись кверху в озорной улыбке.

– Неужели я нашла бы там свои картинки в голом виде, а? – Она указала ему на голову.

– Не-а, – не на шутку смутился Холл. – Ничего подобного. – Помолчав, он приподнял брови. – Но раз уж ты об этом упомянула…

– Прекрати, – игриво хлопнула его по руке Меган. И телепатически добавила: «Хорошо, что и ты не можешь читать мои мысли».

Холл многозначительно посмотрел на нее, но решил не педалировать данную тему. «Каким бы сокрушительным ни было полномасштабное чтение мыслей, ты должна признать, массовое распространение телепатии было бы замечательно».

«Несомненно», – отозвалась Меган.

О телепатии следовало бы поведать миру, осознала она, если б экстрасенсорное восприятие можно было ограничить только этим. Вместо вторжения в чужую святая святых это стало бы просто иной формой общения. Обществу пришлось бы пойти на кое-какие перемены, но вполне осуществимые. Разумеется, невозможно помешать кому-то кричать тебе в мозги, что может дать изрядную встряску, но с другой стороны, и сейчас невозможно помешать кому-либо орать тебе на ухо. Единственное, что препятствует этому, – только нормы поведения в обществе. Но правила этикета вырабатываются быстро.

И все же Меган не сомневалась, что возникнут и непредвиденные проблемы. Подсказки – первое, что пришло ей в голову еще до того, как она успела додумать мысль. Если б все могли общаться телепатически, яснее ясного, что средний экзаменационный балл подскочил бы поразительно. Но притом нет сомнений, что изобретательность и гений человечества, его дух предпринимательства – оборотная сторона минусов, о которых идет речь – нашли бы способ обратить телепатию в благословение…