Око разума

А ведь следовало догадаться. Даже об этом. Потому что единственный способ добиться результатов настолько впечатляюще, настолько быстро – это проникнуться полнейшим пренебрежением к серому веществу реального человеческого существа. Буквально прорубить просеку в живом мозге, оставляя полосу разрушений, отбрасывая то, что не пошло, отыскивая и совершенствуя то, что работает. Рискуя убить десятки подопытных. Легкими, медленными, бережными шажочками такого не добьешься – даже ставя опыты на людях.

– Ты еще здесь? – спросил Файф.

– Здесь, – безжизненно прошелестел Альтшулер.

– Ты должен признать, это многое объясняет. Я был без ума от вашего прогресса. Но опыт подсказывает мне: если выбрасываешь два очка восемь или девять раз кряду, пора поинтересоваться, не было ли мухлежа с костями.

Альтшулер кивнул, испытывая глубокое отвращение к самому себе. Даже Файф в конце концов отказался закрывать глаза на происходящее, несмотря на все выгоды, которые сулил ему их прогресс. А венчурные инвесторы отнюдь не славятся своей щепетильностью. Так что ж тут говорить об Алексе Альтшулере?

– Если твои подозрения оправданны, – выговорил он, – то это определенно объясняет очень многое. Догадки Келвина чересчур хороши, чтобы быть правдой. – Он помолчал. – Так почему же ты звонишь мне, а не властям? И почему ты уверен, что я не был замешан во всем этом с самого начала? – бухнул он, и во рту вдруг стало суше, чем в Сахаре.

– Позволю себе сперва ответить на второй вопрос. Твое имя всплыло в беседе Келвина. Он и человек, с которым он разговаривал, Джон, ни капельки не сомневались, что ты ни о чем не догадываешься. Я не слышал второй стороны линии, но мне кажется, этого Джона это удивило. Келвин даже процитировал Эптона Синклера[20], чтобы растолковать ему причину.

– Эптона Синклера?

– Да. Цитата вроде: «Трудно заставить человека о чем-то догадаться, когда его зарплата зависит от недогадливости».

Альтшулер поморщился. Тут Синклер угодил не в бровь, а в глаз. Заработки Алекса и один прорыв за другим зависели от того, будет ли он о чем-нибудь догадываться, так что уж сознание тут расстаралось. Альтшулер на миг подивился тому, насколько сюрреальна ситуация, когда один психопат цитирует Эптона Синклера другому. Впрочем, нет такого закона, чтобы людям без стыда и совести запрещалось быть начитанными и интеллектуально развитыми.

– Теперь что касается твоего первого вопроса, – продолжал Файф, – почему я не обращаюсь к властям. На данный момент у меня имеются только догадки. Я не записал разговор, да если б даже и записал, мне пришлось бы проделать массу восстановительной хирургии, «погуглить» и применить метод индукции, чтобы прийти к полученным выводам. Нам нужно добыть более надежные улики. Нужно позаботиться, чтобы этот псих не ускользнул из сети.

Альтшулер понимал, что Файф употребил местоимение «мы» отнюдь не случайно.

– И что я должен сделать?

– Нужно добиться от Келвина признания. При нынешних обстоятельствах нам нипочем не получить ордер на обыск и изъятие у него дома и в офисе. И нам нужно знать все. «Лаборатории Тейя» должны знать. Мы не можем дожидаться долгие месяцы, чтобы разобраться в каждой мелочи случившегося, пока высокооплачиваемые адвокаты Келвина будут играть с системой, вставляя ей палки в колеса. Надо вытащить все на свет с самого начала. Чтобы гарантировать, что Келвин усядется на электрический стул, и чтобы знать точный счет с первого же дня.

– Не могу не согласиться. Но учитывая, что он уже учудил, вряд ли он рвется выступить с признанием.

– Это да. Вот тут-то ты и входишь в игру. Ты в компании человека, которого я нанимаю от случая к случаю. Он вроде как частный сыщик и телохранитель по совместительству, базирующийся в Сан-Франциско. С безупречным послужным списком, исключительно надежный. Он работает один, но если надо, может очень быстро сколотить и возглавить команду коллег-профессионалов. Его зовут Эд Коуэн. Он из лучших. Служил в диверсионно-разведывательных войсках. Очень умен. И бесстрашен.

«Это без меня», – сглотнув ком в горле, подумал Альтшулер.

– Мне нужно, чтобы ты пошел домой к Келвину – сегодня вечером – с «жучком». Он будет совсем крошечный, не бойся. И Эд Коуэн будет поблизости на другом конце, а значит, лучшей страховки и не придумаешь. В общем, я хочу, чтобы ты сказал Келвину, что во всем разобрался. Что подслушал один из его разговоров, как я. И хочешь войти в долю.

– Хочу войти в долю? – испуганно переспросил Альтшулер.

– Если ты попрешь против него, то ничего не добьешься. Хуже того, ты его всполошишь, и он уничтожит все улики. Но сказав, что хочешь войти в долю, ты прибегнешь к стратегии кнута и пряника. Если он сможет тебя вовлечь, ты будешь в полной его власти. Он станет твоим хозяином. А проект выиграет оттого, что твой гений будет использоваться прямо у истоков. Это пряник. Если он прикинется дурачком, то не может не понимать, что ты на это не купишься и можешь его сдать. Это кнут. Комбинация не может не сработать. Он встретит тебя с распростертыми объятьями. Поверь, он умирает от желания рассказать кому-нибудь вроде тебя, что происходит на самом деле. Это сработает. Верь мне. Я в этом уверен.