Тень призрака

Но что было на этом постаменте?

Собственно говоря, я затрудняюсь дать точное описание; до такой степени странное, положительно фантастическое существо пришлось нам увидеть. Это было подобие паука что ли, но паука, словно выкованного из невиданного металла. Толстое круглое туловище, как будто покрытое кольчатою бронею, обладало короткой шеей, на которой сидела приплюснутая голова с двумя выпуклыми и странно светящимися глазами. Кроме того, я ясно разглядел эту подробность, — у рта с могучими челюстями над чуть намеченными ноздрями поднимались две ветелки или два тонких перышка. Стерженек голый с металлическим отблеском, а на конце пучок или кисточка.

Ноги…

О, Господи?

Меня и сейчас пробирает дрожь, когда я вспоминаю эти ноги странного чудовищного существа!

Вероятно, это было нечто сходное с ногами настоящих пауков или других насекомых, но мне-то напоминало стальные рычаги неимоверной мускульной силы. И притом эти грубые, толстые корявые лапы были снабжены какими-то когтями и покрыты редкими, напоминающими червяков толстыми волосками.

И так стояло это чудовище на своем металлическом постаменте, застыв в одной лозе, ни на секунду не меняя ее. А сверху на круглую спину звонко шлепались капли дождя, смачивая ее, потом скатывались на постамент и исчезали в желобах.

— Послушайте, Викерс! — пробормотал я. — Не хотите ли вы одурачить нас?

— То есть? — спросил мой приятель.

— То есть не сделали ли вы какую-нибудь… ну, модель, что ли, и выдаете ее за нечто живое?

Викерс улыбнулся. В то же мгновенье это проклятое чудовище как-то словно зашаталось, подняло одну ногу, почесало ею свое брюхо, потом из отвратительного бугорка между огромных светящихся глаз высунулась какая-то трубка, напоминавшая хобот слона, и стала производить странные движения в воздухе.

— Он проголодался! — сказал Викерс. — Пора его покормить.

С этими словами он снял с полки стеклянную банку с закрытым крупной металлической сеткой горлышком. В этой сетке-банке беспокойно возилась целая коллекция домашних мышей.

— Он потребляет только свежую кровь! — пояснил нам Викерс, поднося банку к постаменту. — Немножко жестоко, конечно, давать ему пожирать живых мышей, но в зверинцах ради удовлетворения любопытства ротозеев скармливают хищным зверям живых животных, а я работаю в высших интересах науки…

С этими словами, присев на корточки, он поднес банку горлышком вперед к самой голове чудовища.

То, что я наблюдал, показалось мне отвратительным: чудовище немедленно просунуло свой хобот сквозь дыры сетки, уцепилось присоском за тело одной большой живой мыши и принялось высасывать кровь из жил бедного животного, как пауки высасывают кровь из пойманных мух.

Мышь пищала, конвульсивно содрогалась, потом, словно оглушенная ударом, затихала.

Другие мыши прыгали в паническом ужасе, одна вцепилась зубами в убийственный хобот, но, по-видимому, этот орган был защищен солидною бронею: зубы разъяренной мыши не оставляли никакого следа на темных кольцах хобота. А вслед за тем, отбросив уже окончательно, по-видимому, обескровленную первую мышь, хобот загнулся, присосок коснулся тела державшейся на хоботе мыши, сорвал ее и пришел снова в движение, сжимался и расширялся, явно перегоняя, как помпою, кровь несчастного животного в организм палача. Потом пришла очередь третьей, четвертой, пятой мыши. После пятой жертвы хобот выполз из банки, в которой еще оставалось несколько штук живых мышей. Миг, и хобот спрятался. Но на металлической плите виднелось красное пятнышко, быстро расплывавшееся по металлу: это была капелька крови.

— Он сыт! — сказал, убирая банку, Викерс. — Но раньше ему было довольно одной мыши на целый день. Теперь я вынужден скармливать ему за день штук до двадцати мышек. Не знаю, сколько он будет пожирать, когда еще подрастет?

— Господи! Вы, Викерс, хотите вырастить его величиною с теленка.