Смертельное солнце

Для меня все было просто и ясно. Я детектив.

Была им раньше и остаюсь сейчас. Я веду расследования, продаю информацию или храню молчание, когда мне за это платят.

Но я не шантажист. Накада не нанимала меня для какого-нибудь расследования, поэтому она не должна платить мне за молчание. Я украла у нее эту информацию, потому что она нужна была моему клиенту. Информация не похожа на другие виды собственности: вы можете украсть ее у человека, а он даже не узнает об этом, значит, вы его ничего не лишили. Закона сохранения информации не существует. Ее можно умножать от нуля до бесконечности.

Но все-таки эта информация принадлежит Накале, и я не имею права распространять ее дальше, чем это необходимо. Если бы я взяла у нее деньги за свое молчание, то это означало бы, что я их украла.

Ну да, все это сплошное лицемерие. Я шантажировала ее, когда заставляла оставить в покое этих бродяг. Я не против продажи информации, которая мне не принадлежит. Не против маленького шантажа. Я делаю то, что мне нужно, чтобы выжить.

Но я пытаюсь сохранить самоуважение. Пытаюсь не превышать своих собственных ограничений. Они не установлены законом, но все же это ограничения. У Сейури Накады достаточно проблем, взять хотя бы ее слепую веру в план Орчида и Ли. Я не смогла бы вытрясти из нее все, что можно. Это слишком жестоко. Накала мне ничего плохого не сделала.

Но есть и другая, более прагматичная причина, шантажисты имеют обыкновение очень недолго жить. То, что я взяла у Накады, она вполне может себе позволить. Это для нее не проблема. Мы составили и подписали четкий, ясный, взаимообязывающий контракт, и она могла быть абсолютно уверена, что я не вернусь, чтобы потребовать чегото большего.

Но если бы я погналась за деньгами, разве могла она быть в этом уверена? Какой толк был бы от контракта? Люди теряют рассудок, когда речь идет о деньгах. Она думала бы о том, вернусь ли я, чтобы потребовать еще, не проследит ли ктонибудь мои деньги и не выйдет ли на нее, заинтересовавшись, а что это я такое сделала за такие бабки? В общем, масса всяких нюансов и проблем, пока однажды я не окажусь снова на дневной стороне или в какой-нибудь сточной канаве, а у меня на языке будет расти псевдопланктон.

Но она ведь ничего мне не сделала.

Если бы это был Орчид, или Ли, или Риглиус, имей они деньги Накады, все могло бы быть иначе. Они мне должны так же, как я до сих пор должна Мичиме. Но мне известно, сколько им удалось припрятать, и этого пока недостаточно, чтобы меня соблазнить. Я знаю, что если бы взяла все, что у них есть, они бы нашли способ, чтобы добраться до меня. Они были бы загнаны в угол, а это не прибавляет здравого смысла. Если оставить что-то им, то овчинка не стоит выделки.

Не знаю, может, и стоила бы. Если я возьму понемногу с каждой из восьми частей, то смогу наскрести на билет с этой планеты. Но тогда у меня будет восемь заклятых врагов, которые тоже собираются на Прометей.

Не знаю. Я не продумала все эти «за» и «против». Я действовала по наитию, как обычно это и делаю. Я никого не шантажировала.

Но я не знала, как объяснить это Мичиме. Он не перезвонил, и мне не пришлось ничего объяснять.

Однако, мне есть еще чем заняться. Я выполнила свою работу, пора бы и гонорар получить.

Зар Пикенс должен мне сто пять кредитов. Связаться с ним по компьютеру — дело явно безнадежное, поэтому я вызвала такси.

Глава 20

В Уэст-Энде стояло страшное зловоние.

Я не заметила этого в прошлый раз, но это так: отвратительный органический запах, состоящий из сотни различных компонентов.

Крыши самых высоких домов сверкали от Солнца ярче, чем когда-либо, и я поморщилась при виде этого.

Я нашла дом по адресу, который дал мне Пикенс. Сигнальный звонок был выдернут, поэтому я постучала в стену и закричала: