Он думает обо всем этом, когда на землю впереди падает чья-то тень. Он сидит во дворе, вяло царапая математические выражения прутиком на пыльном дворе. Он не знает, в чьей руке зажат нож – его сына или религиозного фанатика, – но чувствует, что готов к смерти. Создания, так долго за ним наблюдавшие, увидят ее – и удивятся. Их непонимающее присутствие как-то успокаивает.
Он оборачивается и встает. Перед ним Гангадьяр, его друг, широко раскинувший руки для объятий.
Слезы Абдула Карима льются на рубашку Гангадьяра. И сквозь нахлынувшее чувство облегчения он понимает, что на этот раз не смерть взошла на его порог, но она еще придет. Обязательно придет, он ведь видел. Архимед и Рамануджан, Хайям и Кантор умерли со словами прозрения на устах, а мир был безразличен к этому. Но этот миг бесконечен.
– Слава Аллаху! – говорит Абдул Карим.
ДЖОН БАРНС
НЕСОВЕРШЕННОЕ
Прошлой весной мы получили два контракта, оба выполнили успешно, так что уже в декабре Год Благодати 2014 вполне можно было назвать прибыльным; причем оставалось три месяца, и появилось еще одно предложение. – Мы ищем кого-то, говорящего с голландским акцентом или вроде того, – сказала Хорейси.
Примерно десять минут назад из голубого телефона, предназначенного специально для ФБИ, выпал конверт с картотечными карточками, одну из которых Хорейси сейчас изучала.
– Дата прибытия – шестнадцатое марта ГБ две тысячи тринадцатый, буквально перед Новым годом. Выжить девять месяцев в Денвере сам по себе он не мог, значит, много контактировал с другими людьми. Шансов на полную изоляцию практически нет. – Данные были на карточке. Хорейси не обращала внимания на цифры, те практически ничего для нее не значили.
Я подключился к разговору:
– Притормози. Какие ставки предлагают? Максимальные? Минимальные? – Семьдесят процентов от стандартного тарифа за незаметную терминацию, сто сорок три процента – если получится провести полную изоляцию, но у нас не получится…
– Сто сорок три процента обратно пропорциональны семидесяти, – заметал я. – Если округлить.
Хорейси взглянула на меня, множественные отверстия ее римановых глаз открывались и полифокусировались, улавливая едва заметное биение жилки на шее и покраснение кожи собеседника, видимое лишь в инфракрасном спектре.
– Есть причина, по которой твое замечание про обратные пропорции важно, но она от меня ускользает.
Числа всегда ускользают от Хорейси, как имена и лица – от меня. Но вот путешественники во времени ускользнуть не могут. Очень мне нравилось так думать.
Я сказал:
– Штраф за убийство нарушителя равен премии за доставку его живым прямо в ППУ. Обычно премия гораздо ниже штрафа нам платят семьдесят, если мы тотально облажаемся, пристрелим его и перемелем, но за полную изоляцию при таких расценках выкладывают максимум сто десять. Значит, по какой-то причине им крайне важно, чтобы мы добились полной изоляции, хотя та уже невозможна по объективным причинам. Интересное дело.
– А ты прав, – согласилась она.