Затем они повернули с Кхоу Вьен на Сокпалуанг, впереди возник храм, и Ной остановил тук-тук, а человек в рясе слез.
Расплатился. Ной уставился на него и вдруг спросил:
– Что ты?
Монах отпрянул, словно удивившись. А потом мягкий голос с совершенными модуляциями произнес:
– Ничто.
– Ты – монах?
Фигура пожала плечами, как будто вопрос не имел смысла.
– Я – ничто, – повторила она, и у Ноя возникло странное чувство, словно сейчас с ним говорило не одно существо, словно «я» пассажира состояло из множества кусочков разных сознаний. – Я – пустота среди звезд. Луна – лишь камень, Ной. Счастье можно найти и там, и здесь, во Вьентьяне. Твоя цепь ослабла.
Потом оно повернулось и прошло в арку, ведущую в храм.
– Как ты узнал мое имя? – пробормотал Ной, но ответа не получил. – И что значит «моя цепь»?
Он завел двигатель и уехал. Для пассажиров уже было поздновато, а водилы у Нампу, ждущие, когда закроются ночные клубы, не обрадуются еще одному претенденту на и так скудный улов. Ной решил нанести визит старику. Ночь явно выдалась подходящая.
У торговца, сонно моргающего за полупустым прилавком, Ной купил маленькую бутылочку рисового виски. Не с пустыми же руками ехать. Он курсировал по безмолвным дорогам, держась Меконга сначала по левую руку, потом по правую, мимо огромной рекламы «Пепси», которая на смеси лаосского и английского предлагала одним глотком устроить в вашей жизни революцию, мимо мешков с мусором, брошенных прямо на обочине, мимо рисовых плантаций, озаренных жутковатым сиянием луны, мимо квакающего хора лягушек (тот чем-то напоминал армейский хор, выступавший недавно по телевидению, хотя Ной никогда не осмелился бы сказать такое вслух), и в конце концов съехал на узкую грязную дорогу, ведущую к дому доктора Сомбунга.
В окнах еще горел свет. Доктор всегда спал неохотно. Практически у самых ворот из-под днища тук-тука донеслось неприятное дребезжание, словно там что-то порвалось и со стуком упало на землю. Ной ударил по тормозам, и машина принялась властно и тревожно кричать на совершенно непонятном японском языке, пока Ной ее не отключил.
– А я не знал, что твой тук-тук умеет разговаривать, – произнес чей-то голос. На ступеньках стоял доктор Сомбунг, еле заметно улыбаясь в лунном свете.
– Я тоже…
– Что с машиной?
Ной выудил фонарь, посветил им на землю:
– Твою же…
Цепь, которая связывала передний двигатель с находившейся под пассажирской кабиной центральной осью, крутившей колеса, волочилась по земле. Сломалось одно звено.
– Придется все починить прямо сейчас, – извиняясь, произнес Ной.