Отчаянные

Чувствовалось, Балу нервничает. Он помнил ту тварь, с которой мы вступили в неравную схватку на озере, и второй раз встречаться ему не улыбалось. Как и мне, впрочем. Но выбора нет. Надо удостовериться, что нам ничто не угрожает.

Мы повернули направо и пошли вдоль дома. Балу выдвинулся вперед. Он внимательно осматривал окрестности, где были расставлены ловушки на непрошеных гостей. Только он знал, где что у них с Кибуром припасено. Я же не видел ничего, кроме запущенного домашнего сада с яблонями и кустами жимолости и шиповника. В некоторых местах путь наш был совсем непроходим, пришлось продираться сквозь кусты, шиповник так и норовил оцарапать да порвать одежду. Под ногами то и дело что-то скользило, выворачивалось. Такое ощущение, что я иду по старой заброшенной стройке. Какие-то доски (дай бог, чтобы там не было ржавых гвоздей), куски железа, битый шифер (он хрустел под ногами как замороженный шоколад).

Задний двор берлоги Кибура выглядел, как декорации к фильму ужасов. Одна старая пилорама чего стоила. И зачем она нужна Кибуру? А еще ржавый остов автомобиля, стоящий на колодках. В его очертаниях с трудом угадывался желтый «Запорожец». Рядом наковальня на высоком деревянном пне, а в нем торчал огромный нож без рукояти.

– Чего это такое? – не смог сдержать я возгласа удивления.

– Он говорит, что это его коллекция. Пробирает до дрожи? Правда? – ответил Балу, исследовавший связку консервных банок, висящую между двумя сухими деревьями.

– Не то слово.

– Здесь тоже чисто. Ума не приложу, где у нас периметр прорвало, – расписался в собственной беспомощности Балу.

Он готов был признать свое поражение, но вместо этого издал победный вопль, словно обнаружил выигрышный билет в лотерею на пару миллионов зеленых.

– Бинго, мать вашу!

Балу устремился напролом в кусты, словно разъяренный вепрь, и застрял там на четверть часа. Я не стал повторять за ним подвиг. Остался возле скелета машины, даже присел на капот, хотя опасался, что это чудо советского автомобилестроения развалится подо мной.

– Ничего не понимаю. Тут какая-то дрянь, – раздалось ворчание из кустов. – Периметр нарушен. Такое ощущение, что кто-то просто напакостил. Ничего серьезного, что могло бы нам угрожать.

В это время внутри дома прозвучали первые выстрелы.

ГЛАВА 35

Ну, конечно, кто бы мог подумать! Пока мы снаружи искали злодея, не давшего нам спокойно спать этой ночью, он уже проник внутрь, где успел познакомиться с Кибуром. Нас классически развели. Отвлекли, разделили, а теперь пытались уничтожить поодиночке.

Балу выскочил из кустов как ужаленный и, не разбирая дороги, ломанулся на помощь Кибуру. Я еле поспевал за ним. Кажется, еще недавно мой напарник утверждал, что терпеть не может этого безумного гнома, и отказывался работать с ним в одной связке.

Дверь черного входа. Заперто. Но Балу это не остановило. Он впилился в дверь тараном и вынес ее, ввалившись в дом. Послышался грохот, отборная ругань моего напарника. Я вошел внутрь, и обнаружил только большой шевелящийся меховой комок. Похоже, гном использовал коридор черного входа для свалки ненужных вещей. Вот в темноте Балу и потревожил духов истлевших, поеденных молью шуб, старых телогреек и прочего хлама.

Я помог Балу подняться. Мы перешагнули завалы и оказались перед новой дверью, тоже запертой. Балу и с ней справился играючи. Мы оказались в доме.

В гостиной раздавались грохот, звон клинков, шум переворачиваемой мебели, громкое тяжелое дыхание, больше напоминающее шум стоящего под парами паровоза, и яростные вскрики. Мы бросились на выручку.

Кибур отчаянно сражался с четырехруким мужиком, в каждой руке у которого было по клинку. Гному пока удавалось сдерживать натиск четырехрукого, но видно было, что он уже на грани, скоро выдохнется, дрогнет и пропустит очередной выпад.

Я выхватил из-за пояса метательный нож и отправил его в полет. Клинок ударил четырехрукого в шею и отскочил в сторону. Балу недолго думая выстрелил, перезарядил ружье и выстрелил снова. Похоже, четырехрукого пули не брали, но наше вторжение ему не понравилось. Он повернулся к нам и оскалился в угрожающем рычании. Ну, и рожа у него была, красная, с зубами-пилами, глазки узкие, налитые кровью. Не красавец, одним словом.