Слушатель

— Я сказала, трахни меня! Ну же!

— Я… не могу…

— Положи палец на курок! Делай, что я говорю! Ну же! — прошептала женщина и, судя по ее голосу, она была близка к отчаянию.

К удивлению для самого себя, Партлоу повиновался, решив, что, если она сама поставит его палец на курок, то невольно заставит пистолет выстрелить — она ведь так отчаянно пыталась заставить его сделать это, что не замечала опасности и, не понимая, что творит, уже придавала его руке нужную форму для выстрела. Поняв, что он согласился, Джинджер приставила заряженный пистолет к своему левому виску и начала двигаться в такт вновь обуявшей ее страсти. Партлоу думал, что при таком развитии событий окажется ни на что не годен, но, как ни странно, его желание от этого жаркого безумия распалилось только сильнее. Осознание того, что он не просто трахается, но в то же время играет в сумасшедшую русскую рулетку… что он был внутри той, чья голова могла в любой момент быть снесена выстрелом из-за неосторожного движения пальца или даже непроизвольного сокращения мышц, сделало его член еще тверже. Чувство близости смерти внезапно обострило до предела все его ощущения. Никогда, никогда прежде Партлоу не испытывал ничего подобного! Самый необычный секс, которым он мог похвастаться до этого, случился у него с одной проституткой в борделе Хьюстона. И вся необычность заключалась лишь в том, что она заставила его вылизывать ее карамельку, в то время пока она сама высасывала его до оргазма. Но заряженный пистолет у головы и вероятность, что единственное содрогание пальца вгонит пулю в мозг… это было для него чем-то новым. Чем-то настолько возбуждающим, что он мог поклясться, что никогда не испытывал более сильного желания.

Джинджер явно сгорала от возбуждения не меньше. Партлоу показалось, что от охватившего ее жара волосы ее вот-вот могут вспыхнуть ярким пламенем. Она продолжала двигаться сильными, лихорадочно-импульсивными толчками, и, сдерживаясь изо всех сил, Партлоу чувствовал, как рукоять револьвера становится скользкой в его вспотевшей руке. Его продолжало будоражить понимание того, что одно неосторожное движение указательного пальца — и есть один шанс к шести, что мозги Джинджер ЛаФранс разлетятся по стене. И она тоже понимала это! Партлоу сходил с ума от этого осознания, но она… казалось, что таким образом она позволяла себе почувствовать бренность тела и важность момента — похоже, именно это доводило ее до высших граней экстаза.

До Партлоу донесся звук, напоминавший низкий стон, идущий из самого центра земли — как будто прямо под ним распахивались врата Ада. Затем последовал еще один гул, похожий на отдаленный звон гонга, который становился все громче и громче. Партлоу не сразу сумел понять, что это поезд в этот самый момент проходил через Стоунфилд всего в нескольких кварталах отсюда. Стекла в рамах замшелого номера зазвенели, и расшатанные стены затряслись от вибрации. Казалось, весь пансионат Невинсов мог разлететься на куски, доведя момент до полного парадоксального безумия. В этом вихре страстных движений и громких звуков у мужчины, державшего револьвер у виска своей любовницы, возникло желание умышленно нажать на курок и испытать настоящую силу. Он чувствовал, что ходит по краю, по тонкому льду, под которым бушует вулкан по имени Джинджер ЛаФранс. Если он поддастся этому своему желанию, то с громким хлопком и резким всполохом пламени голова женщины взорвется, и это станет концом для причудливой леди, в которой сочетались жар и холод. Эти видения буквально завладели Партлоу, сделавшись настолько реалистичными, что внезапно толкнули его через край и заставили его бедра приподняться над кроватью. Он едва успел плотно сжать челюсти, чтобы не выпустить рвущийся наружу громкий крик экстаза. Женщина над ним содрогнулась, спина ее выгнулась так сильно, будто могла вот-вот переломиться пополам. Она сильно зажмурилась, и на лице ее замерцали бисеринки пота… а тем временем через Стоунфилд продолжал нестись поезд, как буря, состоявшая из сотри кружащихся железных горшков и кастрюль.

Как только грохот паровоза смолк, Джинджер, продолжая сидеть верхом на Партлоу, быстро оттолкнула револьвер от своей головы. Рука мужчины почти безвольно упала на кровать. С трудом переводя дыхание, Партлоу заставил себя заговорить.

— А ты не часто занимаешься сексом, я прав?

— Не часто. Но, когда случается, выходит сногсшибательно.

Джинджер забрала пистолет из его руки и извлекла из цилиндра единственную пулю. Затем она слезла с него, взяла пистолет и пулю и убрала их в свою сумочку, после чего вернулась в кровать и легла рядом с ним, но не стала класть голову на его плечо, а расположилась на второй подушке.

Некоторое время они просто лежали, слушая дыхание друг друга, и не произносили ни слова. Затем Джинджер спросила:

— Сколько тебе лет?

— Тридцать два, — ответил он. И хотя это был немного нескромный вопрос, он все равно задал его:

— А тебе?

— Тридцать четыре, — ответила она без колебаний.

— Ты был женат?

— Нет, никогда. Что насчет тебя?

— Сейчас нет. В прошлом да. Дважды.

— Дети?

— Нет, — она сказала это так, словно сама идея заставляла все ее нутро болеть, и повторила для верности: — Господи, нет.