Слушатель

Через некоторое время она ответила:

— Просто лежу.

— О, я не хотел тебя беспокоить.

— Я не сплю, — ответила она.

— И я. Твой день прошел хорошо?

И снова последовала короткая пауза, после которой она ответила:

— Моего младшего брата сбили сегодня. Он перебегал через дорогу, направляясь к мороженщику.

— Через дорогу… на какой улице?

Некоторое время ответа не было. Кертис слабо улыбнулся. Он, конечно же знал, что она девочка — она сказала ему об этом. Ей было десять лет. Но она не сообщила ему ни свое имя, ни место, где живет. Он решил, что она живет где-то в городе, потому что не представлял себе, что мог слышать кого-то, кто находился бы за множество миль — иначе он слышал бы и другие голоса днем и ночью. При этом это могли быть люди, которые понятия бы не имели, что вообще с кем-то разговаривают.

Его собственные способности начали проявляться понемногу, когда ему было девять лет, поэтому он подумал, что с ней все происходило примерно так же, кем бы она ни была. Они разговаривали так уже около четырех месяцев. Конечно, не каждую ночь, но один или два раза в неделю они просто разговаривали по ночам, будучи двумя незнакомцами на пороге сна, которые не совсем были готовы отпустить этот мир. Иногда он слышал ее в течение дня, но это было похоже на отрывистые возгласы «Ой!» или «Черт!», или «Ох…», как будто она ударялась обо что-то ногой или роняла свои школьные учебники, поэтому ее мысленный голос становился сильнее. Но он никогда не отвечал, пока она не говорила ему «Привет», и не пытался пробиться к ней, если она не отвечала после двух приветствий.

— Просто улица, — ответила десятилетняя девочка-загадка, и Кертис понял, что она умна и не попадется на уловки, которые позволят узнать о ней больше. Она все еще развивала свои способности и изучала их, но, похоже, пока не до конца умела ими управлять.

— Ты ведь знаешь, что я — настоящий, правда? — спросил он.

— Мой папа говорит, что нет. Он говорит, я тебя придумала, и никакого Кертиса не существует.

— Имя моей мамы есть в телефонной книге. Я уже говорил тебе это. Он мог бы…

— Папа сказал мне больше этого не делать, — ответила она.

Ее голос, даже обличенный в его собственный, звучал в голове очень громко. Он думал, что она была даже сильнее, чем он в ее возрасте, а она только начинала постигать свой дар. Он вспоминал свою собственную растерянность, свое недоумение. Он был обычным маленьким мальчиком, и вдруг услышал в голове слова, которые звучали, как голос мистера Клебовски — они звучали на непонятном языке, на котором он говорил сам с собой, стоя за прилавком мясной лавки. У Кертиса ушло много времени на то, чтобы понять, что он не сходит с ума. Он слышал странные слова, слышал людей, которые говорили что-то в его голове, и, в конце концов, стал понимать, что это не его собственные мысли. Постепенно Кертис начал весьма умело этим пользоваться — как и эта маленькая девочка.

Он решил, что этот дар во многом помогал ему и вел его. С другой стороны велик был риск все же лишиться рассудка из-за этого дара рано или поздно.

— Ты не сможешь ничего с этим поделать, — ответил он. — Это то, какая ты есть. Ты такая же, как я.

— Я этого не хочу, — ответила она, и он услышал нечто неразборчивое, будто она считала, что это какая-то болезнь или проклятье, которое будет мучить ее всю оставшуюся жизнь. Что было не лишено смысла. Все зависело от того, сможет ли она, в конце концов, научиться этим управлять.

Кертис хотел успокоить ее, поэтому сказал: