— А ты сделай так, чтобы завелся, — рявкнул полис. — Долго мое время тратить будешь, ворюга? Или делаешь, или сейчас с нами поедешь.
В результате Крус поставил рекорд скорости по исправлению неполадок мотиков в полевых условиях — и мотик все-таки завелся. Пусть и не с первой попытки.
— Значит так, кусок навоза. Если я на этой штуке поеду, и не доеду, то знай — ты покойник, — предупредил полис. — Это я тебе запросто устрою.
Крус ничего не ответил. Когда полис, мотик, и конвоируемый гермо скрылись, наконец, за поворотом улицы, он молитвенно сложил руки, и беззвучно произнес:
— Чтобы я… да никогда больше… да я… Триединый, я больше не буду!.. — потом оглянулся на дом, и позвал. — Харген, выходи! Уехали они!..
— Да? — Харген высунулся на крыльцо. — Уф… как он тебя приложил-то… думал, убьет… слышь, Крусик, ты меня прости, дурака… что я полисов позвал, когда Саничка рожала… Никогда больше не позову, ни в жизнь!.. Пойдем, щеку тебе промоем, надо полотенце приложить…
Отъехав на порядочное расстояние, остановились.
— Снимайте личины, парни, — приказал Бакли. — Тут уже можно.
Полис, спустя пару минут, превратился в Шини. А Шини — в Аквиста, правда, на превращение у него ушло больше времени.
— Зачем ты его бить стал? — возмутился Аквист. — Он же не сделал ничего плохого!
— Он не сделал?! — возмутился Шини. — Мотик спер — это раз. Разобрал — это два…
— Полисов на нас натравил — это три, — подсказал Бакли.
— Полисов не он натравил, а это его Харген, — возразил Аквист, правда, без особой уверенности в голосе.
— И чего? — Шини упер руки в боки. — Он не возражал, когда нас увозили. Не смотря на то, что Бакли на его глазах спас его жену и сына. И это ты называешь — ничего не сделал?!
Аквист задумался.
— Ну, не знаю, — неуверенно начал он. — Все-таки, ты слегка переборщил.
— Потому что он меня слегка разозлил, — невозмутимо пояснил Шини. — Или даже не слегка. Ладно, поехали. Нам ведь еще нужно помочь Бонни сшить тарги.