– О, это всего лишь картина, ты гораздо красивее.
– Ты, Джо, тоже в жизни гораздо красивее, чем на фотографиях.
Джулиет видела Джо на обложках книг и знала, что говорит. Она поцеловала его, и глаза ее задорно засияли. Встав на цыпочки, она прошептала ему в ухо:
– Пошли обратно в твой номер.
– А как же наш ланч?
– Мы что-нибудь закажем наверх. Сколько у тебя времени?
– Пара часов.
Выходя из музея, Джулиет задержалась перед картиной с изображением ангелов, уносящих душу умершей женщины.
– Джо, – спросила она, посерьезнев, – что происходит с душой после замораживания? Господь разрешает быть покойником до тех пор, пока человека не разморозят? Или душа все это время пребывает между небом и землей?
– Меня эта проблема не беспокоит, – отрезал Джо, – потому что я не верю в бессмертие души.
Рука в руке они шли по шахматным клеткам пола мимо рядов статуй и бюстов. Джо понимал, что не должен показываться на глаза коллегам, но в охватившем его безрассудстве он почти не заботился о конспирации. Словно в его романтическом приключении обычные правила жизни не действовали.
– Ты веришь хоть в какую-то форму загробной жизни?
Джо видел: она ищет, за что зацепиться. И он не хотел выбивать у нее из-под ног опору.
– Если мы достигнем бессмертия, разве это не будет то же самое?
Джулиет изучала его лицо, когда они спускались вниз по широкой каменной лестнице.
– Это то, во что ты веришь?
Он обнял девушку. Обычно это была его излюбленная тема для разговора, но с Джулиет он неохотно обсуждал ее, будто, отказываясь смотреть в лицо реальности ее смерти, он мог предотвратить ее. Но она настаивала:
– Это правда, Джо?
Они прошли через турникет, мимо безголовой и безрукой бронзы, мимо кассы и наконец из тиши галереи шагнули в суматоху двора.
– Джулиет, когда мы впервые встретились с тобой, ты сказала, что боишься умирать. Объясни мне, что именно тебя пугает?