– А что, здесь так много зверей, дорогуша? Здесь пустыыыынно, – протянула она, закатившись в хохоте, но потом, резко став серьёзной, добавила: – как и везде. Ночь удаляет все с улиц.
– Всю грязь? – покосился на неё Бар.
– Да. Грязь.
– Боюсь, уважаемая, вы не совсем правы. Ночь лишь делает это все менее заметным. А по факту – всё остаётся на своих местах. Вот за это я и не люблю ночь. К тому же мы, кошки, всё равно всё видим.
– Да уж, вы верные слуги ночи, – улыбнулась лисица, одарив его ещё одним букетом алкогольных ароматов. – Первый раз вижу детектива-философа.
– Так прям заметно, что я детектив?
– Ну, более или менее приличное пальто, трезвый на вид, достаточно крепкий. Такие либо копы, либо бандиты.
– А почему, например, не парикмахеры или продавцы зимних курток?
– Эти в таком районе по ночам на ступеньках не курят. Только бандиты, либо заблудшие копы.
– Заблудший коп. Так меня ещё не называли, сестричка. И всё же, почему ты меня не приняла за бандита?
– Всё дело в глазах, дорогуша! У тебя в них слишком много печали, такие только у честных копов.
– Эй, да ты флиртуешь, рыжая, – засмеялся Бар, доставая ещё одну сигарету. – На вот, прикури, родная, в эту холодную ночь без сигаретки никак.
– Какой ты милый. Но сигареты – не главное.
– А что для тебя главное?
– Не знаю, наверное, немного тепла и попасть домой.
– Эти мечты я могу тебе организовать, подруга, – он достал телефон и вызвал такси. Затем снял пальто и укрыл её, почувствовав сквозь плотную ткань, как она дрожит. Лисица с благодарностью посмотрела на него, затем опустила голову ему на плечо. Бар улыбнулся и затянулся покрепче, он ведь даже забыл спросить, куда её везти.
– Мередит! Мередит, где ты, где эта чертова шлюха? – вдруг раздался голос из дверей казино.
Бар поднял голову и увидел толстого суслика, чье огромное пузо раздвигало ровный ряд черных подтяжек. Увидев сидевшую с ним лисицу, он осклабился и, выставив передние длинные зубы, бодро зашагал к ним, переставляя свои короткие ножки, как самый настоящий аллигатор.
– Эй, пошёл отсюда, приблуда, – обратился он к Чеширски.
Бар устало вытащил жетон и показал его суслику. Пробубнив что-то невнятное, но явно оскорбительное, толстяк медленно повернулся и пошёл прочь, всё ещё продолжая сыпать нечленораздельные злобные звуки.
ebooksa