По глазам вижу, было дело.
– Он, несмотря на всю любовь, не развелся бы с женой… а вот хорошее зелье… воздействие на разум… где взяла?
– Γанс принес.
– Кто такой Ганс?
По тому, как она затряслась, я поняла – тот, кто поставил эту красавицу на табуретку. Что ж… Ганс так Ганс, мне безразлично, кому шею свернуть.
– Он все придумал? – женщина молчала, и я решила немного помочь. – Зелье нашел… кандидатуру подходящую. Все знали, что старик испытывал некоторую слабость к молоденьким девочкам… как он тебя нашел?
– Ганс… устроил… горничной.
Горничной? Какая невыразимая пошлость. Хуже, наверное, только с конюхом романы крутить. Впрочем, конюхов – ужасная примета времени, – почти и не осталось.
– Умничка… видишь, у нас все получается… значит, горничной… а зелье когда подлила? Сразу?
Она мотнула головой.
– Сперва хватило молодости?
Кивок. До чего же сложно разговаривать с людьми.
– Я… я сперва не соглашалась… это его… его…
– Раззадорило?
Мужчины, даже вполне благоразумные, каковым мне представлялся старик Биртхольдер, весьма предсказуемы. Сделай вид, что убегаешь, и моментально бросятся вдогонку. Как собаки за почтальоном, право слово…
– Он… он снял квартиру… сказал, что подарит, если я… если проявлю благоразумие… и… не получалось забеременеть. Ганс принес зелье… и получилось.
– От кого?
– От… господина Биртхольдера. Ганс меня… мы вместе не… он сказал, что могут проверить, чей ребенок и тогда… тогда…
Ее голос звучал все тише и тише,и мне пришлось ущипнуть эту красавицу, добавляя бодрости. А то этак я до утра ничего не узнаю. Хотя… если план был с самого начала разработан, то выяснять особо нечего. Разве что узнать, кто продал Γансу такие замечательные зелья.
– Я забеременела… и он сказал, что женится… развод… потом… потом мы жили… Ганс сказал, что я должна… что старик… он нам мешает. Я любила Ганса!