Мертвая

– Не знаю, – ему идет улыбка, когда вот так, легкая и искренняя, мальчишеская какая-то, хотя сам он далеко не мальчишка. Морщинки в уголках глаз. И на лбу тоже появились. Он часто хмурится и ещё совсем отвык улыбаться. Вот и теперь будто вспомнил, где находится и по какому поводу.

Отстранился. Сделал шаг назад. Вздохнул. И добавил:

– Пожалуйста, будь осторожна.

– Буду.

В конце концов, себя я люблю и вредить не стану. Просто… оказывается, смерть изрядно способствует взрослению. Я закрыла дверь. Два замка. Завеса. И подозреваю, что светлого они не удержат, вздумай ему проверить мое присутствие, но, как говорил Аарон Маркович, что не запрещено, то разрешено.

…я открыла дверь шкафа и подвинула висевшую в нем форму. Поддавшись наитию, принюхалась, присмотрелась… ничего, обычный травяной след. Да и бабушка, участвуй она в запретном ритуале, не оставила бы подобной улики. Я надавила на завиток и потянула дверь. И еще потянула… механизм за прошедшие годы поизносился,и не смазывали его давненько, да и сделан он был скорее из соображений безопасности, нежели из действительной необходимости.

В коридоре воздух отличался особой затхлостью. Вязкое тяжелое марево. Узкий проход, затянутый паутиной… пауки, выросшие до немалых размеров. Что-то шмыгнуло под ногами и благоразумно убралось. Как ни странно, видела я, несмотря на отсутствие света, неплохо. И камни, и следы на них… пауков. Мох. Белый лоскут одежды, приклеившийся к стене… поневоле навевает мысли о прекрасной девственнице, которую вели сим путем, дабы использовать в запретном ритуале. Путь свернул. Никогда не могла понять, чем руководствовался человек, его строивший. Повороты были небольшими, будто коридор натыкался на препятствие, обойти которое не был способен,и сворачивал, чтобы потом восстановиться в прежнем своем течении.

Запахло водой. Сеном. Металлом.

Вот и конюшни, ныне переделанные под автомобильный ангар. Машины трогать я не стала – надо будет послать кого-нибудь, пусть отгонят авто от дома старой ведьмы, а то ведь знаю я нашу жандармерию. Объявят уликой, после переведут по отчетности в невостребованную собственность, и потом несколько лет в судах будешь доказывать свое право забрать несчастную машину.

Я толкнула дверь и прислушалась. Тихо. И спокойно. Дождик опять зарядил, как бы намекая, что прогулки столь поздние не всегда способствуют здоровью. Впрочем, мне о здоровье думать поздно, а ночь… хорошая ночь. Беззвездная. Небо тучами затянуло. Фонари едва-едва темноту разгоняют… самое оно на ведьм охотится. Или ведьмам.

– Знаете, мне всегда казалось, что тьма другая, – от стены ангара отлипла тень, которая взяла и превратилась в Монка.

– Какая?

Вот же… и шею ему не свернешь. …а в подвалах наших не один труп скрыть можно. Что и говорить, предок мой понимающим человеком был, с немалым запасом строил. И подозреваю, судя по тем самым отчетам древним, не все запасы мне ведомы.

– Агрессивная. Стирающая разум…

– То же могу сказать про свет.

– Все не так, как кажется, верно? – Монк выглядел много старше своих лет,и клянусь, слабый сосуд его тела светился,и что самое отвратительное, это не гляделось неестественным. – Я не собираюсь вас останавливать. Или выдавать. Или… как-то иначе влиять на происходящее.

Его лицо исказила немалая мука. Благословение?

Ага, что-то подсказывает, сам Монк многое бы отдал, чтобы избавиться от этого благословения.

– Я… лишь хочу предупредить: будьте осторожны… на всякую тьму отыщется большая…

– А на свет?