Мертвая

– Чего?

Диттер наклонился.

– Лет каторги, – также шепотом произнес он. – Это если я не при исполнении…

– А с фантазией?

С одеялом он расставаться не спешил.

– Это смотря какая фантазия… бывает годик-другой сверху накинут, а бывает, что и до костра нафантазировать можно.

Ага. Запомню. Просто на всякий случай.

– Скучный ты человек, – сказала я, протягивая письмецо. – К тебе с интересным предложением…

– Так все-таки предложением?

– С намеком, – я поерзала, устраиваясь поудобнее. А что,теплая, лежать приятно. – Откровенным… а ты про костер. Нехорошо.

– Больше не буду.

Письмо он взял и отложил – о диво дивное – в сторонку. Вышел. Вернулся уже одетым, вернее, скорее одетым, чем раздетым. И главное, очередной уродливого вида костюм. Прямо так и хочется разодрать на клочки это бурое уныние… правда, сдерживаюсь, а то мало ли, сколько за костюм дадут. На каторгу за порчу чужого имущества я попасть не хочу.

– Извини, – сказал Диттер, присаживаясь рядом. И пуговичку крохотную на рукаве застегнул. – Я не хотел тебя обидеть.

– И не обидел.

Наверное. Разве что самую малость и… я взрослая, я умею справляться с обидами, и даже яду в кофий не плесну.

– Я чувствую, – он взялся за вторую пуговицу. Кто додумался до мужских рубашек с пуговицами на рукавах? Вот этого человека на костер отправить надо. Как же тихое благородство строгих запонок? Диттеру бы пошли.

– Это ничего не значит.

– Возможно. Или нет, – пуговица ускользала. И я вздохнула:

– Давай помогу… в знак прощения. А что до остального,то успокойся. Я прекрасно понимаю, что не совсем жива и… это многое меняет.

Молчит, паразит. А ведь предлог такой удобный… и ведь действительно, я мертва. Слегка прохладна. И пусть похожа на живых, но сути это не меняет. И что теперь? Ограничить круг земных удовольствий клубникой со взбитыми сливками? Или искать извращенца… только где их ищут? Еще вариант купить любовника из молодых да голодных, готовых на многое за относительно небольшую сумму. Только… как-то все это…