Мертвая

Дядюшка повернулся ко мне. Теперь он говорил тихо, спокойно.

– Я предположил, что… о настоящих экспериментах стало известно кому-то, кто счел их слишком опасными, чтобы позволить продолжаться.

Кому-то… Тогда уж стоит говорить прямо: короне, которая не постеснялась бы избавиться от упрямого некроманта или двух. Ведь, выползи правда на свет божий, короне многое пришлось бы объяснять разгневанным гражданам. У нас ведь свобода слова и прочие блага цивилизации, а значит, вонь поднялась бы до самых небес и, даже при том, что историю удалось бы замять, осталось бы слишком много вопросов. Да и желающих напомнить о неприглядном прошлом.

Не понятно только, почему мама… логичнее было бы избавиться от бабули, которая явно была в курсе дела или… ошиблись?…сочли, что как раз-то старуха безопасней. Или… Был ещё один вариант. Если не матушка, то кто доложил об экспериментах? Кто-то такой, кто знал… тетушка Нинелия? Сестрица моя? Нет, она была слишком юна, чтобы при всей сучности характера понять, что происходит. Я же не поняла. И уж тем более не донесла… бабуля? Я сжала руку. Встала.

И тихо произнесла:

– Не буду мешать вашей дальнейшей беседе…

Горько было на языке, потому что… ее характер. Любовь? О да, она любила деда… теперь я это понимаю куда яснее, нежели прежде. И эта любовь изрядно изуродовала, что ее саму, что остальных. И не могло ли наступить момента, когда бабуля осознала: драгоценный муж зашел слишком далеко.

Еще немного и… корона… безумный некромант и его эксперименты… Святой Престол, спешащий исполнить долг, искоренить зло. Я ведь тоже часть этого зла, семьи, которую пришлось бы уничтожить, отдать во искупление… кровь за кровь и все такое.

К счастью, меня не стали останавливать. Я вышла в коридор, где пахло корицей и лимонами. Прошла по пыльному ковру, ведя пальцем по стене. Я делала так когда-то в глубоком детстве… и что бы случилось?

Суд? При толике удачи дед и отец просто сгинули б застенках инквизиции. Их бы выпотрошили, вытянув все, что знают, а потом удавили. Огонь сожрал бы тела… так спокойно думается об этом.

Окно огромное, в пол. Штор нет. И на подоконнике собралась лужица грязной воды. Сам подоконник серый, а стекло запотевает.

…интересно, я не могу быть дочерью дядюшки? Он ведь определенно неровно дышал к маме,и быть может… хорошо бы помечтать. Я дохнула на стекло, и влажноватое пятно расползлось по нему. Его хватило, чтобы написать имя.

Отец. …суровый мужчина, образ которого расплывается. Точнее, его лица я в принципе не помню, а вот любовь к костюмам из колючей шерсти в памяти задержалась. Род лишили бы титула. Имущество пошло бы под конфискацию. Мама… еще одно имя в облачке. Почему тебе не хватило силы духа просто сбежать? А еще ведьма… ладно я, мне бы они ничего не сделали, но и ты осталась бы жива.

Казнили бы ее? Вероятнее всего. Или, проявив милосердие, отправили бы на вечное покаяние. У Святого престола хватает тихих монастырей, где в благости и молитве доживают срок раскаявшиеся грешницы. Даже если раскаяние не слишком добровольное.

Дед… Я стираю его имя сразу же. Любимый дед. Лакричные карамельки и кофейный пудинг в чашке, который подавали прямо в рабочий кабинет. Стальные перья и бумага, на которой мне разрешалось рисовать. И вообще разрешалось, пожалуй, все, чего я хотела. А он бы… он бы тоже перестал любить меня, если бы у отца появился наследник? Χотелось бы верить, что нет. Только веры одной маловато.

Бабушка… которая помогала мужу во всем, даже не одобряя его затеи. Она всегда была в курсе дел… знала о дядюшкиной слабости? Не сомневаюсь. Как и о матушкиной готовности переступить черту. Ах, до чего славный вышел бы скандал… она их выдала? Не захотела в монастырь? Или на плаху?

Естественное желание. Или нежелание… и если она, тогда… маму тоже… это ведь так легко, представить ее роль в незаконных экспериментах немного более серьезной, нежели это было. Как же… Вирхдаммтервег ведь ни к чему вдова со слабыми нервами и безумным желанием уехать. Ребенка забрать. Единственную, если подумать, законную наследницу, опека над которой… и ладно, опека… но есть ведь род и родовая честь… и многое другое.

– Ты как? – Диттер вновь подобрался со спины, но на сей раз я не вздрогнула. Тихо ответила:

– Тоже думаешь, что их…

Он развернул меня и обнял. Хорошо. Я замерзла как-то… изнутри. И человеческое тепло – именно то, что нужно… я закрою глаза и представлю себе, что жива… почти жива…