— Буду, — пообещал я. — Буду. Слышишь меня? Буду!
Я смог его схватить, я тряс его за плечи секунд десять, прежде чем понял, что трясу труп. Меня уже выбросило из его разума — мёртвые думать не могут, а я этого и не заметил.
— Отойдите! — кто-то грубо отшвырнул меня от моего брата.
Это была докторша, она вместе с медсестрой пришла на сигнал с аппаратуры, и теперь пыталась реанимировать его, но я знал, что это бесполезно. Мозг был уже мёртв, пуля разорвала его, превратив в фарш.
— Выйдите из палаты! — крикнула мне врач. — Живо!
Я послушно кивнул и вышел в коридор, закрыв за собой дверь. И нос к носу столкнулся с родителями.
Отец, мужчина пятидесяти лет с русыми волосами и внушительной мускулатурой фермера, грозно возвышался надо мной на полголовы. Его обветренное лицо с жёсткой чёрной с проседью щетиной выражало всю суровость, которой мой отец обладал в достатке. Рядом с ним стояла женщина примерно его же возраста, с каштановыми волосами ниже плеч. Я заметил, что на лице отца изрядно прибавилось мелких морщин, а мамины волосы постепенно начинали седеть.
— Что происходит, сын? — резко пробасил папа. — Нам звонят среди ночи и говорят, что наш сын при смерти, что он снова в больнице!
Он в гневе гулко ударил кулаком по стене, и мне показалось, что от места удара поползли трещины.
Мама тут же схватила его за рукав и попыталась остановить:
— Костя, не надо!
— Что не надо, Маша? — папа начал кипятиться.
Я почувствовал, что все те раны, что я получал до этого от моих врагов, покажутся мне лёгким поглаживанием по сравнению с тем, что здесь сейчас развернётся.
— Мы доверили тебе твоего брата! — отец пошёл на меня, тыкая мне в грудь пальцем. Мне казалось, что он меня этим пальцем протыкает насквозь. — Ты помнишь, что ты сказал тогда? Помнишь?! Что молчишь?!
— Костя…
— Помню, — прошептал я.
— Громче!
— Помню! — твёрдо и чётко сказал я. — Что я буду оберегать его.
— И?
— И что я беру на себя ответственность за него тогда, когда он находится не с вами.