Медленное угасание

Господи. Вид оказался не самым приятным. Утреннее солнце через окно ванной комнаты проливало яркий свет на его лицо, бросая тень туда, куда не нужно, и демонстрируя выпуклости и странные небольшие морщинки, о существовании которых он даже не подозревал. Он пару дней не брился, думая – если он вообще об этом думал – что это придаст ему беспечный вид Колина Фаррелла, но в сочетании с мешками под глазами это сделало его похожим на нищего, который слишком долго спал под дождём. Кожа на его щеках и висках была шершавой, и он мог бы поклясться, что плоть на шее – покрытая красной сыпью и гусиной кожей – выглядела более обвисшей, чем он помнил. Господи Иисусе, у него появлялся второй подбородок! У него – у него в самом деле появлялся второй подбородок!

Рис покачал головой, не веря своим глазам. Когда это всё случилось? Когда он успел постареть? Когда он в последний раз внимательно смотрел на себя, он был молодым, стройным и беззаботным. Его глаза сверкали, его кожа была чистой, а живот – плоским, как разделочная доска.

Но теперь…

Он перевёл взгляд вниз, зная, что ему не понравится то, что он увидит. И он оказался прав. Его пивной живот не был настолько большим, чтобы за ним нельзя было рассмотреть ноги, но уже подбирался к той точке, когда Рису пришлось бы фотографировать свой главный инструмент, чтобы вспомнить, как он выглядит.

И это то, что видит Гвен всякий раз, когда смотрит на него? Он застонал. Неудивительно, что она проводит столько времени на работе. Он выглядит отвратительно.

По пути из «Бабьего лета» они долго разговаривали. Возможно, это был самый серьёзный разговор за всё время их знакомства, не считая того неуверенного «Ты принимаешь таблетки?» – «Нет, у тебя есть презервативы?» в их первую ночь. Они начали говорить о Люси и о том, что, по мнению Риса, ей нужно было пожить в безопасном месте. Гвен замяла этот вопрос, отпустив несколько саркастических комментариев, а потом начала говорить о них двоих и о том, до чего они докатились. Рис боялся, что она скажет, что хочет детей, но, к счастью, её мысли не заходили так далеко. Её просто беспокоило то, что они отдаляются друг от друга. Между ними просто больше не было искры. Он согласился, по большей части потому, что говорила она, а ему лишь нужно было время от времени вставлять «Да» и «Я знаю», чтобы показать, что он не отвлекается на посторонние мысли. Но теперь, глядя на себя в зеркало, он хорошо понимал, почему они отдаляются друг от друга.

Когда они в последний раз ходили вместе на концерт? В клуб? Когда они в последний раз потратили деньги на что-нибудь несерьёзное – не на что-то для квартиры, машины или ужина?

В какой-то момент они перестали веселиться.

Он начал превращаться в своего отца, вот что произошло.

Сделав глубокий вдох, он начал обдумывать, что ему придётся изменить. Для начала — Radio 2[17]. Пора от этого избавиться. Он обнаружил, что всё чаще и чаще включает эту радиостанцию во время готовки или уборки, но, несмотря на запоминающиеся мелодии и забавные шутки ведущих, она должна была исчезнуть из памяти радиоприёмника. Он помнил, что его отец обычно слушал Radio 2. Это не просто так называлось «лёгкой музыкой». Теперь он будет слушать Radio 1[18] – или, ещё лучше, одну из современных радиостанций, возникших с появлением цифрового радио. Что-нибудь радикальное. Что-нибудь, что заставит его снова почувствовать себя молодым.

Придётся немного очистить холодильник. Для начала – избавиться от молока и заменить его обезжиренным. Или, ещё лучше, соевым. Хлеб тоже не нужен: больше никаких тостов с сыром по вечерам. И все эти макароны в шкафу тоже теперь лишние. Он будет выходить в свет позже и есть много фруктов и овощей. Они с Гвен могли бы в корне изменить свои вечерние гастрономические пристрастия. Больше никакой еды с доставкой на дом, никаких индийских ресторанов, только салаты и здоровый образ жизни.

Никакой еды с доставкой на дом. Никаких индийских ресторанов. И никакого пива.

Это будет убийственно, но именно это в первую очередь довело его до такого состояния. Он погладил себя по животу. Тебе придётся уйти, сынок. Нам было хорошо вместе, тебе и мне, но если мне придётся пожертвовать тобой, чтобы удержать Гвен, то я это сделаю.

Тренажёрный зал? Они были дорогими, и теперь, тщательно изучив своё отражение в зеркале, Рис не хотел позволять кому-либо ещё видеть его в таком состоянии, потеющим и задыхающимся на беговой дорожке. Должен быть другой способ. Футбол? Они могли бы собраться с несколькими приятелями и сформировать команду, войти в какую-нибудь любительскую лигу. Эта мечта заставила его улыбнуться, но через несколько мгновений она разбилась о реальность. Сколько раз он видел в парке мужчин, несколько минут бегавших за мячом, а потом останавливающихся, держась руками за бёдра и тяжело дыша. Похоже было, что футбол не приносит им никакой пользы.

А потом он вспомнил часть вечернего разговора. Люси, говорящую о диетической клинике и о том, как её лишний вес просто растаял. Что-то травяное, сказала она.

Вот оно. Когда Рис придёт на работу, он возьмёт у Люси адрес этой клиники и запишется на приём.

Будущее внезапно стало казаться ему очень радужным. Гвен не знала этого, но Рис собирался стать новым человеком – только ради неё.

* * *

— Так кто же из нас Энт? — спросил Оуэн. Он разложил фотографии по всей металлической поверхности стола для вскрытий, стараясь разместить их как можно лучше, пока у него не получилось двухмерное изображение мёртвого долгоносика в натуральную величину, сделанное из фотографий крупным планом, распечатанных на бумаге формата А3.

— Какой из них правильный? — спросил Джек. Он расхаживал по тёмному балкону лаборатории, словно тигр.

Оуэн на мгновение задумался, а потом поменял местами фотографии левой и правой руки.