Соблазн плюнуть и обвенчаться раньше был велик, но Титов с этими мыслями стоически боролся, ответственно подходя к началу новой, семейной жизни. Гораздо сложнее было выстоять против иного искушения, подзуживающего позволить себе с невестой чего-нибудь лишнего, но чрезвычайно приятного, тем более та и не возражала совсем: влюблённым наедине нередко случалось слишком увлекаться поцелуями. Однако и здесь живник проявил выдержку и терпение, невзирая на подначки служащих уголовного сыска.
Дом вышел ладный, не стыдно гостей позвать. Небольшой, пока достаточно скудно обставленный, но зато каменный и со всеми удобствами — и с водопроводом, и с просторной ванной, и даже с новеньким веще-электрическим нагревателем.
Дом был новый, однако располагался по известному адресу — на том самом углу, где прежде стояла заколоченная хибара покойного историка. Поручик — а, вернее, к моменту женитьбы уже штабс-капитан (после поимки топителя и, главное, устранения шпиона его восстановили в звании) — рассудил, что общаться с навьями придётся много, зачастую в подземельях, а здесь место было со всех сторон подходящее. За лето Натан с помощью всё той же мелкой нечисти уже разведал часть катакомб, расположенную под городом, неплохо в ней ориентировался и знал массу выходов, что оказалось отличным подспорьем в полицейской службе.
Ценный свидетель шишок, конечно, тоже перебрался в новое жильё, не только весьма довольный переездом, но еще исключительно гордый своей принадлежностью к дому середника. Он сделался куда опрятней и солидней: аккуратно подстригал шерсть, достал где-то крохотные лапотки на свою ногу, и вообще первое время расхаживал гоголем. Но потом неожиданно ретиво взялся за обязанности домового, нашёл себе где-то помощника — вернее, как узнали хозяева после, помощницу — и оказалось, что поддерживать порядок в доме с такими необыкновенными подселенцами очень просто. Пыль нигде не задерживалась, продукты не портились, одежда не мялась, даже капризный нагреватель работал на удивление ровно.
За прошедшее с поимки Горбача время Натан сумел оценить справедливость слов полицмейстера о спокойствии города С***: кончив то шумное и нервное дело, Титов с наслаждением погрузился в рутину, обнаружив, что жизнь уголовного сыска за пределами подобных грандиозных расследований действительно достаточно размеренная. Удивительное дело, вроде бы постоянно что-то происходило, что требовало внимания, но всё это совершалось без суеты и той нервозности, которая царила в столице. Дел хватало, но следователи могли позволить себе не распыляться и не вести по десятку сразу, а сосредоточенно и основательно заниматься чем-то одним. Это лично поручику по прибытии так «повезло». Можно сказать, проверка нового жителя на вшивость, только не со стороны коллег и своеобразного начальника Охранки, но самого города. Яви его или Нави — тут Титов даже гадать не брался.
А впрочем, может быть, и впрямь повезло, без кавычек? Иначе когда бы он еще так сблизился с Аэлитой? Εщё, чего доброго, упустил бы девушку, не сумев вовремя оценить по достоинству…
Волшебные «соседи» добавляли хлопот, но немного. Натан быстро привык к основному принципу их жизни «ты мне, я — тебе» и находил его не самым худшим. Просто потому, что был прост и соблюдался неукоснительно почти всеми навьями, а тех, например, кто отвечал злом на добро, быстро призывали к порядку свои же. Даже Валентинов, на удивление, присмирел и неукоснительно соблюдал договор питаться за пределами отдела.
Привыкнуть к этим чудесам оказалось нетрудно, но Титову достаточно долго искренне дивился, как умудрялся прежде не замечать существования навьев: их было много, да и людей, осведомлённых об их существовании, тоже хватало.
Аэлита же, в отличие от Титова, ничему особенно не удивлялась. Гораздо быстрее и легче своего «напарника» принимала всё новое, с интересом изучала разновидности обитающих поблизости навьев, украдкой мечтая написать по ним когда-нибудь монографию. Но пока, конечно, было не до того: Брамс готовилась к получению на следующий год докторской степени и не могла позволить себе распыляться сразу на многие темы, а свободное время она и так тратила на свою теорию сосуществования двух миров, которая была ещё занимательней.
А ещё, конечно, пылко обсуждала с Натаном дела уголовного сыска, многочисленные, совсем уж не связанные со службой вопросы и чувствовала себя совершенно счастливой.
К слову, когда Аэлита получила полное право участвовать в расследованиях в роли эксперта-вещевика, её пыл несколько поугас. Нет, всё это по-прежнему казалось интересным и уходить из сыска она не собиралась; просто служба следователей лишилась львиной доли своей загадочности и очарования, обзавелась массой скучных рутинных обязанностей, и теперь Аэлита воспринимала её куда спокойней, без романтического флёра.
Последний как-то плавно и очень приятно перекочевал в повседневную жизнь. Нельзя сказать, что у влюблённых вдруг появилось очень много свободного времени или что Натан особенно активно ухаживал за невестой с помолвки до свадьбы, но приятные совместные вечера сами собой вошли в традицию. И даже если за вечер было обронено не больше десятка слов — Титов возился с бумагами, а Аэлита напряжённо вела какие-то подсчёты, — одно только присутствие рядом дорогого человека уже доставляло огромное удовольствие.
И каждый холостяк, имевший удовольствие понаблюдать немного за этой парой, вскоре волей-неволей задумывался о том, что семья — это, наверное, неплохая штука, а человек семейный испытывал настойчивое желание вернуться сегодня домой, к родным, пораньше. Даже у Шерепы шуточки на эту тему выходили уже без огонька, и сам он нет-нет да и задумывался о брачных узах. Вздрагивал и с испугом отгонял предательские мысли, но вода, как говорят, камень точит.
А свадьба удалась. Весёлая, шумная, но очень дружная и уютная. Ради такого события и сёстры жениха прилетели из Петрограда со всеми своими домашними, и братья невесты получили отпуск, и когда все собрались вместе, вдруг как-то выяснилось, что семья-то большая! И даже уже вполне дружная, потому что весёлый и остроумный Коленька действительно легко нашёл общий язык с зятем, а сёстры Натана, Анна и Ольга, были очарованы Аэлитой и условились с ней вступить в переписку.
И были, и будут неурядицы, сложные дела, может быть даже ссоры, но всё это — приходящие мелочи, призванные напомнить о том, что есть счастье и что его нужно ценить. А самое большое счастье в жизни — это найти своё место в ней, разделив его с любимым человеком.