Впрочем, слышать ее запертый в боксе трутень все равно не мог. Внезапно осознав всю нелепость ситуации Настя не сдержала улыбки.
— И все-таки ты не права, — проговорила затем, уже скорее забавляясь, нежели негодуя. — Последние недели меня, конечно, потрепали, но не до такой же степени! И потом, спереди ведь нормально показываешь! Ну, почти… Ладно, ладно, я поняла, над чем нужно поработать! Как только — так сразу!
Тем временем Чужая продолжила экспериментировать с личинами, последовательно продемонстрировав Насте Галю (вот ей трутень вовсе уж не польстил, представив чуть ли не угловатым подростком), Инну (с этой было все в порядке), Аню (на плече у нее оказалась татуировка в виде пылающего черепа с розой в зубах — едва ли Чужая ее просто придумала), а затем…
— А вот этого ты точно не видела! — пробормотала Настя, краснея и поспешно отворачиваясь: за прозрачной дверью стоял Тимур. То есть, конечно, не Тимур — монстр в личине Тимура, но все равно… — Этого даже я пока не видела… — она стрельнула глазами в сторону бокса, но, устыдившись, тут же снова отвела взгляд. — Лицо похоже, — выговорила, нахмурившись. — А все остальное — просто твои фантазии, дорогуша! Ладно, развлеклись — и хватит! — решительно пройдя вглубь помещения, она уселась на стул возле шкафа с лекарствами. Двери боксов отсюда были хорошо видны, а вот то, что происходило за ними — уже нет.
Следующие пара часов дежурства прошли скучно. Сначала Настя просто сидела, тупо глядя в пустоту перед собой, но от безделья в голову лезли всякие ненужные мысли, от которых то где-то внутри становилось тепло, то, наоборот, пробирал озноб, и девушка принялась искать себе какое-то занятие. Изучила содержимое шкафа, даже заглянула в пару из стоявших в нем пузырьков, не найдя в них, впрочем, ничего интересного, затем подошла к ложу у стены, с минуту высматривала над ним следы ниши, из которой, по рассказам, должно выдвигаться реанимационное оборудование, даже провела по стене кольцом, но, как видно, не так или не там — ничего не произошло. Потом, сняв с пальца, принялась разглядывать само кольцо. Ничего особенного — просто гладкий черный ободок. Когда-то, еще на «Ковчеге», он принадлежал девушке по имени Маша — так Насте, по крайней мере, сказали. Прежнюю хозяйку кольца убила Чужая…
Настя поежилась, невольно покосившись на бокс с трутнем. Убийца здесь, совсем рядом. Да, заперт, да, связан нерушимой клятвой… Якобы связан. Развлекает людишек, копируя их тела… Которые в другой ситуации с удовольствием растерзает, высосет или наполнит ядом — так, что лучше бы уж сразу растерзал… Ох, все-таки с огнем Олег играет, сохраняя Чужой жизнь!
От размышлений Настю отвлек визит Джулии: как видно, устав терпеть неотпускающую боль, американка пришла в медотсек за таблетками. Настя проводила Форд к шкафу, но больше ничем помочь подруге не смогла: надписи на полочках — если это вообще были надписи — не имели перевода ни на русский, ни на какой бы то ни было иной земной язык. Впрочем, Джулия, вооруженная опытом «Ковчега», прекрасно справилась и сама.
— Are you sure this is the one you need?[20] — спросила ее Настя, с сомнением глядя на шестиугольную голубую пилюлю в ладони американки.
— Absolutely[21], — заявила та.
Настя надеялась, что Джулия хоть немного задержится, скрасив ей одиночество дежурства, но, заполучив желаемое, американка тут же удалилась.
Еще через полчаса в медотсек заявились Макс Переверзев со Светой Ткачук. Этим лекарства оказались без надобности — они пришли забрать на допрос одного из пленников. Макс шагнул к двери бокса, Света с Настей прикрывали его сзади с мушкетонами.
— Демир! — выкрикнул юноша в приоткрытый проем имя нужного узника. — На выход!
Бородач-переводчик принялся протискиваться к выходу из камеры, один из его товарищей по заключению посторонился, чтобы его пропустить, при этом грубо оттолкнув оказавшуюся у него на пути Хюррем — так, что та едва не упала на пол. Турчанка на обидчика даже глаз не поднялся.
— Так проходит земная слава, — желчно процедила Света, краем глаза заметив удивление на лице Насти. — Вчера — всемогущий офицер, сегодня — девочка для битья. И не только для битья, кстати.
— Что, прям вот… не только? — передернулась Настя.
— Сама не видела, — пожала плечами ее собеседница. — Ирка Зварыч рассказывала — она здесь той ночью дежурила. Говорит, немецкое кино отдыхает. Может, и приврала, конечно.
— И что, она ничего не сделала? — нахмурилась Настя. — Ира, в смысле.
— А зачем? Это их дело.
— Нет, так не годится! — заявила Настя. — Нужно ее от них отселить!
— Куда? К Чужой?