Не дойдя сотню метров до немецкой наблюдательной вышки — даже издали выглядевшей сооруженной куда основательнее, нежели та хлипкая конструкция, что возвышалась у делянки возле Крепости — Светлов остановился, повыше подняв руку с белым флагом. Найти в Росс кусок ткани нужного цвета оказалось задачей нетривиальной — вот серая материя там имелась в избытке, но, увы, для задуманного она никак не годилась. По счастью, в вещах у Веры Варенниковой отыскалась земная белая блузка — ее-то и распороли, превратив в переговорный стяг.
В лучах утреннего солнца (Олегу оно светило аккурат в спину) вышка казалась безлюдной, но юноша был уверен, что из-за бревенчатых стен его давно заметили и передали новость по эстафете. Оставалось стоять и терпеливо ждать, надеясь, что тебя не постигнет участь советских парламентеров, расстрелянных немцами в под Будапештом в декабре 1944 года — о том случае Светлову на прощание поведал «добрый» историк Игорь Палиенко. Он же, впрочем, заверил, что с времен Чингисхана убийство послов и переговорщиков — дело исключительное, и без веской причины на него идут редко. С другой стороны, вескость эта — тоже субъективное понятие…
На исходе четверти часа ожидания, когда правая рука Олега, сжимавшая обвисший на безветрии белый флаг, успела уже устать настолько, что пришлось подпереть ее под локоть левой, со стороны немецкой базы, наконец, возникло некое шевеление, а затем из-за вышки показалась фигура в серой «ковчеговской» униформе, неторопливо двинувшаяся в сторону Светлова. Скоро стало возможно разглядеть, что это высокий темноволосый парень с резко очерченной нижней челюстью и «римским» носом с горбинкой. Оружия при нем, вроде бы, не было — согласно плану, заметив у оппонента мушкетон, Олегу надлежало немедленно уносить ноги.
Остановившись в пяти шагах от Светлова, немец смерил его не особо приязненным взглядом и что-то отрывисто произнес на своем лающем тевтонском наречье.
«Кто вы, и что вам нужно?» — с секундной задержкой возник в мозгу Олега перевод — в дело вступила Чужая, укрывшаяся в рощице в нескольких сотнях метров за его спиной вместе с Лысым Чибисом и Володей Кайшевым.
«Меня зовут Светлов, я офицер русской Крепости Росс», — сформулировал в уме ответ Олег и, тут же получив подсказку от трутня, озвучил его уже по-немецки — вероятно, с жутким акцентом, но тут уже ничего было не поделать.
— Я пришел, чтобы поделиться с вами информацией и заключить сделку, — добавил он, нарочито медленно опуская затекшую руку с белым полотнищем.
— Курт Мюллер, уполномоченный замка Вагнерсбург, — представился немец. — О каких информации и сделке идет речь?
— Информация проста: энергетические батареи одной базы не подходят к другим. Вы легко можете в этом убедиться сами — если еще не убедились до сих пор. Отсюда наше предложение: мы хотим обменять семь наших батарей, ныне по недоразумению находящихся у вас, на вашего человека, которого держим в плену. Условия представляются нам справедливыми и взаимовыгодными…
— Что за чушь? — нахмурился Мюллер. — У вас в плену нет и не может находиться наших людей!
— Молодой человек лет восемнадцати, рост приблизительно метр-семьдесят, голубоглазый блондин, узкое лицо с ярко выраженными скулами, — описал Олег. — В плен попал двадцать пять дней назад — в тот самый вечер, когда его напарник похитил наши батареи.
— Отто? — не сдержал удивленного возгласа немец, но тут же снова принял нордически-невозмутимый вид. — Вы лжете, это невозможно. Тот, о ком вы говорите, погиб, как герой.
— На его и наше с вами счастье — нет, — заявил в ответ Светлов. — Да, ему тогда здорово досталось — и поделом — но медицина «Ковчега» творит настоящие чудеса. Сейчас он жив и здоров, правда утверждает, будто потерял память. Изначально, возможно, так и было, но мы полагаем, что воспоминания постепенно к нему возвращаются. Впрочем, он наотрез отказывается обсуждать с нами этот вопрос, а мы, со своей стороны, не настаиваем. Нам не нужно то, что спрятано у него в голове — нам нужны наши батареи, и за них мы готовы эту голову отдать. Вместе с телом, руками, ногами, и прочими неотъемлемыми частями.
Выслушав речь Олега, Мюллер ненадолго задумался.
— Как вы можете доказать свои слова? — поинтересовался он затем. — А также подтвердить искренность своих намерений?
— Вы сами сможете во всем убедиться. Завтра в полдень я буду ждать в тридцати километрах к востоку отсюда, там, где начинается бродячий лес. Со мной будет ваш человек. Приходите на место встречи с батареями — и обмен состоится. Попробуйте обмануть — и живым вы того парня больше не увидите.
— Мы обманывать не станем, — высокомерно бросил немец. — Но где гарантия, что не обманете вы? Не попытаетесь захватить парламентера вместе с батареями?
Ответ у Светлова был заготовлен.
— Приезжайте на вездеходе. Нами специально выбрано место на пределе его «поводка». Я буду стоять в полукилометре, между вами и лесом. Без оружия и без спутников — не считая вашего человека — мои товарищи останутся в лесу и не будут представлять для вас угрозы. Убедившись в этом, выходите из вездехода — также один — и подходите с батареями. Мы не больше вас заинтересованы в обмане — только в честной сделке. И в мирном сосуществовании после ее совершения.
— Мне необходимо обсудить ваше предложение в замке, — проговорил Мюллер, дослушав Олега. — Где и как я CMOiy сообщить вам о принятом решении?