— Как поранилась?
— На работе.
Мгновение Рис помолчал.
— Знаешь, наступает такой момент… — начал он.
— Какой момент? — спросила Гвен.
— Такой момент, когда «работа» перестаёт что-либо означать и просто становится ответом на все вопросы. Это универсальное оправдание, лучший повод, чтобы сбежать. Всё равно что сказать «я в домике».
— Что?
— «Я в домике». Ты никогда не говорила так в детстве, где-нибудь на игровой площадке? «Сейчас твоя очередь!» — «Я в домике». «Ты водишь!» — «Я в домике». Отличное оправдание. Дипломатическая неприкосновенность.
— Ты что, выпил, дорогой? — поинтересовалась Гвен. У неё пропал аппетит, и она положила бутерброд на кухонную стойку.
— Точно так же ты говоришь о работе. Всегда.
— Рис, у меня был тяжёлый день, и сейчас мне не хочется ругаться.
— Ругаться? Как мы можем поругаться? Что бы я ни сказал, ты всегда отвечаешь «работа». Где ты была? «На работе». Почему я не видел тебя всю неделю? «Я была на работе». Почему ты пришла домой так поздно? «Работа». Почему мы целый месяц не трахались? «Работа».
— Ой, прекрати! Всё не так!
— Нет, чёрт возьми, это так! Это правда, Гвен!
У Гвен снова разболелась голова. Она бросила нож для хлеба в раковину и мимо Риса вышла из кухни.
— Гвен?
— Заткнись!
— Ты куда?
Она обернулась.
— Знаешь, сегодня вечером один человек, которого я не слишком уважаю, предложил мне бросить тебя.