– Он никогда не признается в таких чувствах, нет.
– У вас было странное воспитание, Элеанор. Вы это знаете?
Она пристально посмотрела на него.
– Еще в детстве я чувствовала, что в моей жизни чего-то не хватает. У меня что-то забрали. Не могу объяснить.
Девушка обхватила себя руками, и по телу пробежала дрожь. Найквист почувствовал легкий холод. Воздух, казалось, изменился. Сначала он не понял, что происходит, но вдруг его осенило. В саду медленно становилось темнее. Лампочки гасли одна за одной. Скоро персонал попросит его уйти. Но до этого момента ему нужно узнать как можно больше.
– Что потом случилось с Домиником? – спросил он.
Элеанор потерла глаза.
– Когда я пришла к нему в следующий раз, театр был закрыт на замок. Я напрасно стучала – никто не открывал. Но у меня было ощущение, что он внутри, что он прячется от меня.
– Что вы сделали?
– Конечно, я проникла внутрь.
Найквист улыбнулся.
– Конечно.
– Как я уже сказала, здание было старым, и окна все равно прогнили.
– И он был там?
– Да.
Она выглядела опечаленной.
– Продолжайте, – попросил Найквист, стараясь говорить так же тихо, как она.
Она глубоко вздохнула и сказала:
– Я увидела, что он забился в угол своей мастерской. Повсюду в тусклом свете висели недоделанные куклы. И он сам выглядел так же. Я имею в виду, разобранным. Он был в ужасном состоянии. Меня это испугало.
– Что с ним случилось?