Не в силах сдержаться, Найквист грубо схватил ее за руку.
Бокал упал на паркетный пол и разбился.
Он потянул ее на себя, ее тело потрескивало, как корзина веток.
– Скажи мне, где она!
Найквист тряс хрупкую женщину что было сил, ощущая, как безысходность заполняет его тело подобно кому в животе. Но она не реагировала, и он понял, что ничего этим не добьется. Он остановился, все еще крепко держа ее тонкие руки.
Она заговорила, ее голос был сонным, туманным:
– Пожалуйста… Вы делаете мне больно.
Найквист посмотрел ей в глаза; они были полузакрытыми, наполненными печалью или самой жизнью, или проносящимися воспоминаниями, либо смесью всего этого.
– Отпустите меня, молодой человек.
Найквист подчинился. На мгновение он решил было, что старуха упадет, но она удержала равновесие, и осколки стекла на полу захрустели под каблуками туфель. Она отвела его к боковой нише под рубиново-красной лампой, и они сели друг напротив друга за маленьким круглым столом.
– Вы должны простить мне мои манеры, – сказала она. – Прошло немало времени с тех пор, как меня навещал джентльмен. – Каждое слово сопровождалось очередным облачком тумана.
Найквист решил применить разумный подход.
– Зачем вам так нужна Элеанор? Разве вы не можете позволить ей остаться в Дневном или Ночном районе? Ей место там.
– К сожалению, это невозможно.
– Почему нет?
Она качала головой из стороны в сторону, слушая музыку. Мелодия расплывалась, доносясь словно из далекого далека.
– Миссис Кинкейд, ответьте…
– Должен произойти ритуал. – Ужасный взгляд, словно из глубины ямы. – Боюсь, что Элеанор должна умереть. Все очень просто.
Найквист в гневе схватился за столешницу.
Она улыбнулась.