Последние дни. Павшие кони

– Ересь какая-то, – сказал Кляйн.

– Да, – согласился Павел. – Вот именно – ересь. Вы казнили их беспощадно, как еретиков.

– Я хочу немедленно уйти отсюда, – сказал Кляйн. Он хотел отвернуться, но не знал куда.

Павел нахмурился:

– Вы можете уйти. Всегда могли. Мы не такие, как они. Никто вас не остановит. Но они будут вас искать. Люди Борхерта.

– Вот как? – сказал Кляйн.

– Они никогда не перестанут вас искать, – ответил Павел. – Либо вы, либо они. Око за око, друг Кляйн. Если уйдете, вам придется убить их всех.

До конца дня Кляйна оставили одного в комнате, хотя у него было ощущение, что если он поднимется с кровати и направится к двери, то откуда ни возьмись появится Павел, уже наготове, а то и не один. Он бы мог уйти, если бы захотел, верил Кляйн. Ему уже было лучше, учитывая все обстоятельства, и он справится, если понадобится. Но, несмотря на их заверения, что он волен уйти, Кляйн не верил, что его не остановят. А стоит ему выбраться – если за ним по пятам идут люди Борхерта, что тогда? Лучше оставаться здесь, восстанавливаться и выбрать нужный момент потом.

Главное, говорил он себе, не позволить любопытству взять верх над здравым смыслом, понять, когда, несмотря на страдания, придет время сбежать. Он снова взглянул на картину с одноногим крикуном, и теперь ему показалось, что человек хочет покинуть картину, но не может – не может заставить себя ухромать от истекающей кровью женщины в мешке у своих ног, наверняка мертвой. Возможно, потому-то он и кричал.

«Но я не такой, как он, – сказал себе Кляйн. – Если мне придется оставить что-то позади – я оставлю. Даже если это будет часть меня».

Ужин принес ему Павел-пианист, который казался здесь главным. Трапеза состояла из картофельного пюре в мундире и куриной ножки.

– Вы еще здесь, – сказал Павел.

Кляйн кивнул.

– Я рад, что вы решили остаться, – продолжил Павел. – До сих пор все шло замечательно, и я бы не хотел, чтобы события приняли прискорбный оборот.

– Я не он. Что бы вы там себе ни думали, я никакой не он.

– Откуда вы знаете, если даже не понимаете, о чем идет речь, друг Кляйн? Дайте себе шанс.

Кляйн просто покачал головой.

– Я хочу кое-что вам показать, – сказал Павел.

Он слегка повернулся к открытой двери, и вошел другой Павел, который нес перед собой лакированный ящик где-то в полметра длиной, довольно узкий. Он аккуратно подал его первому Павлу, тот принял ящик и столь же аккуратно поместил на колени Кляйна.

– Прошу, – сказал он Кляйну, – откройте.