– Что сделано, то сделано.
– И что конкретно сделано, Гус? – спросил Кляйн.
– Павел, – ответил тот рассеянно. – Зовите меня Павел.
Какое-то время они ехали молча.
– Как ты связался с Павлами? – спросил наконец Кляйн.
– Как обычно связываются.
Кляйн промолчал.
– Я был однушкой, – сказал Гус. – Я отрезал правильную руку, вступил в братство. Потом со мной установили контакт. То, что говорил Павел, показалось мне правильным. Задело что-то в душе.
– Но ты же больше не однушка, – заметил Кляйн.
– Нет. Им был нужен кто-то внутри. Через какое-то время стало очевидно, что мне придется пойти на дополнительные ампутации, иначе я попаду под подозрение. – Он повернулся к Кляйну. – Я все еще Павел. Даже еще больше.
Гус велел съехать с шоссе в маленький городишко, подсказывая, где поворачивать.
– Конечно, я оказал им немало бесценных услуг, – сказал Гус.
– Вот как?
Гус ничего не сказал, они продолжали ехать. Через какое-то время округа показалась Кляйну смутно знакомой. Вскоре Гус попросил остановиться под фонарем, и они вышли, прошли полквартала до вестибюля убежища Павла. Швейцар поднял в приветствии изувеченную руку.
– Рад встрече, Павел, – сказал Гус.
– Рад встрече, Павел, – ответил Павел. – Здравствуй, друг Кляйн.
– Привет, – сказал Кляйн.
– Приехал для отчета, – сказал Гус.
– Конечно, – ответил Павел. Извинился, зашел за стойку, поднял телефонную трубку, что-то сказал. Спустя миг уже вернулся, отпер тяжелую дверь в конце вестибюля.
– Павел вас ожидает, – сказал он, распахивая дверь. – Заходите.