Город чудес

* * *

Ивонна открывает кофр, показывает Сигруду, куда цеплять вешалки для одежды, в какие ящички складывать обувь.

— Выглядит нормальным, да?

— Ну… да.

— Но… — Она тянется к спинке, что-то там расстегивает — и спинка целиком открывается, демонстрируя тайное отделение, явно предназначенное для оружия. — Видишь? Вот как все устроено. Тут помещаются два винташа в разобранном виде, может, еще дробовик и, наверное, три-четыре пистолета. Их надо закрепить вот этими ремнями, чтобы не дребезжали…

Сигруд кивает, впечатленный.

— Иногда ты заставляешь меня терять дар речи, Ивонна Стройкова. Ты как будто готовилась к вторжению врага.

— О, а случившееся в Вуртьястане разве не было вторжением? Когда все эти божественные солдаты едва не высадились, чтобы порешить всех на берегу?

— Справедливо. — Он указывает на два крепления в дальней части кофра. — А это для чего? Лезвия? Рапиры?

— Да. — Ивонна шмыгает носом. — Ты разве не знал, что я на самом деле гораздо лучше управляюсь с мечом, чем с огнестрельным оружием? Фехтование — давний почетный вид досуга для мирградских дам. Мать муштровала меня довольно безжалостно. Но, как и все мирградское, это искусство безнадежно устарело. Нынче лишь дурак отправится на бой с мечом.

Она обходит кровать, направляясь к комоду. Спальня Ивонны Стройковой, как и сама Ивонна, проста, пуста и экономна, в ней лишь необходимое. Сигруд постоянно забывает, что находится в одной комнате с самой богатой женщиной Континента.

— Я бы взяла в Мирград и пушку, будь она неладна, — говорит Ивонна, открывая ящики и вытаскивая одежду. — У меня там дом, но я им не пользуюсь. Он принадлежал Во, как и четверть проклятого города. Находиться в тех стенах для меня невыносимо. Но, кажется, придется потерпеть.

— Я слышал, город изменился.

— О да. Как и все прочее, Мирград тоже изменился. Но… А-а. — Сунув руку в один из ящиков, она достает изысканное, блестящее черное платье. Расправляет его и подносит к свету. Оно старое и мятое, но по-прежнему красивое — реликвия из какой-то прошлой эпохи ее жизни. Она улыбается, грустно и задумчиво, потом прикладывает платье к себе, прижимает к своему жилистому телу. — Как думаешь, еще подходит?

Сигруд смотрит на Ивонну Стройкову. Разглядывает ее худое, суровое лицо, длинную и гладкую шею, яркие глаза, в которых вот-вот полыхнут искры, словно от удара кремнем по кресалу.

— Вообще-то я думаю, да, — говорит он.

— Сильно оголяет плечи. Плечи, на которые после нескольких лет здесь и взглянуть-то не захочется. — Она вздыхает — возможно, вспоминая лучшие дни, — потом медленно складывает платье обратно в шкаф. — Может быть, Мирград и изменился, Сигруд, но, как и многие другие вещи, он не в силах забыть, что с ним приключилось. Он по-прежнему такой, каким был. И это не изменится. Так что я буду ступать осторожнее.

— Я понимаю, — тихо говорит Сигруд.

— У тебя есть какая-нибудь одежда?

— Только та, которую я упаковал для морского путешествия, — говорит Сигруд. — Придется обойтись ею.

Тати подходит к двери, неся чемодан. Она одета абсурдно, точно школьница, которая собралась уехать в горы на каникулы, но Сигруд воздерживается от комментариев.