— Да, — подтверждает Мулагеш. — Что-то вроде этого.
— Это была Комайд-старшая? — спрашивает помощник Гадкари. — Или младшая?
— Та, которая не была гребаной сукой-интриганкой, — отвечает Мулагеш.
— Пожалуйста, перейдем к делу, министр! — рявкает Гадкари.
— Стены Мирграда — самое большое из известных чудес — исчезли. Та огромная черная божественная дрянь, что появилась из пустоты, тоже исчезла. И то и другое использовало божественную энергию. И, возможно, теперь она просто… рассеялась. Как шлейф газа от газового факела.
Когда собравшиеся понимают, о чем она говорит, наступает долгое молчание.
— Рассеялась, — ошеломленно повторяет Сакти. — Вы намекаете, что любой… где угодно… мог стать богом?!
— Наверное, нет, — говорит Мулагеш. — Это просто мелочи, маленькие чудеса по сравнению с тем, что может сделать Божество. Но похоже, что эти люди все-таки наделены божественными способностями.
— Но… но ведь вы говорите, что обычные, заурядные люди теперь могут изменять реальность, — возражает Гадкари. — Вы говорите, что любой человек, где угодно, может сделать окружающий мир таким, каким хочет его видеть!
Мулагеш пожимает плечами.
— Отчасти. Конечно. Но, по крайней мере, больше это не ограничено Континентом. Теперь оно повсюду. У любого человека есть шанс.
Опять долгая тишина.
Нур обращается к премьер-министру:
— Подозреваю, нам нужно будет создать какую-то организацию, — говорит он, — ответственную за выявление и регулирование таких людей.
Гадкари, все еще растерянная, моргает.
— Прошу прощения?
— Какое-то… временное полицейское бюро, — объясняет Нур. — Агентство чрезвычайных ситуаций.
— А если эти последствия не являются временными? — спрашивает Сакти.
— Тогда… возможно, отдельное министерство, — говорит Нур.
Кто-то в конце стола горько смеется.