Город чудес

«Получается, Шара ее сохранила… но зачем?»

Газета сложена так, что, взяв ее в руки, можно увидеть лишь одну страницу, финансовый раздел — и, похоже, кто-то уделил особое внимание одной конкретной заметке. Сигруд медленно ее читает, гадая, что такого интересного здесь обнаружила Шара.

Потом его единственный глаз находит имя, которое звучит знакомо, и связано оно с какими-то сделками с землей в окрестностях Мирграда:

…однако сделку настойчиво блокировала Ивонна Стройкова, крупнейший акционер треста, которая не просто отказывается разделить участки для продажи, но и не хочет комментировать свой отказ. Невзирая на репутацию затворницы, Стройкова продолжает оставаться активным и влиятельным участником мирградского рынка недвижимости, где бы та ни находилась — внутри городских стен или за их пределами.

Сигруд в задумчивости склоняет голову набок.

Стройкова… Он знает это имя. Не так ли? Он массирует лоб, размышляя. Министерство научило его таким вещам, научило распределять воспоминания, в нужный момент извлекая именно то, что требуется…

И тут он вспоминает.

Дым, вино, камин. Вечеринка. Много лет назад, в Мирграде, до битвы. Шара была там, как и Мулагеш — тогда он ее и встретил в первый раз. И мужчина, который устроил вечеринку…

— Воханнес Вотров, — тихо говорит Сигруд.

Имя, прозвучав вслух, призывает лицо: красивый континентец с курчавыми рыжевато-каштановыми волосами и коротко подстриженной рыжей бородкой. Волевая челюсть, сияющая улыбка, в голубых глазах — равная степень уверенности в себе и буйной натуры.

Сигруд переводит дух, когда воспоминания захлестывают его мощным потоком. Вотров — в прошлом возлюбленный Шары, континентский строительный магнат, который погиб во время Мирградской битвы. Сигруд не видел, как он умер, но Шара видела, и это стало для нее ужасным потрясением. Этот человек отдал все ради своего города, ради своего народа, ради будущего, которое хотел построить. Сигруд знает, что из-за жертвы, принесенной Вотровым, Шара в конечном итоге решила вернуться в Галадеш и попытаться действительно все изменить.

И у нее получилось. Хотя из-за этого ее убили. Совсем как Божества убили Вотрова.

Но до Мирградской битвы Вотров был помолвлен. Его невеста — совсем юная, двадцати с небольшим. Милая континентская девушка, которая злоупотребляла макияжем. Сигруд помнит, как столкнулся с нею на вечеринке, как она восторженно рассмеялась, увидев его и решив, что грубый и свирепый дрейлинг — это чрезвычайно весело.

— Ивонна Стройкова, — тихо говорит он.

И продолжает читать статью. К величайшему изумлению Сигруда, Стройкова теперь одна из богатейших людей в мире. «Если она унаследовала все деньги Вотрова, — думает он, — то, вероятно, по богатству обскакала всех ныне живущих континентцев».

Но зачем Шаре хранить статью двухлетней давности о Стройковой?

Он вспоминает послание Шары: «Она с той единственной женщиной, с которой я разделила свою любовь».

В его памяти опять всплывает лицо Воханнеса.

«Ты оставался единственной любовью Шары, — думает Сигруд, — по крайней мере, насколько мне известно. И другая женщина в твоей жизни…»

— Неужели Татьяна Комайд, — говорит он вслух, — сейчас у твоей бывшей невесты?