Подобие жизни

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ну-у, как тебе сказать. Ей шестьдесят семь. Хотя ты в чём-то права. Он старше на двадцать лет.

— Сколько-сколько? — Лара схватила мандаринку, которую парень только что галантно очистил, встала из-за стола и подошла к краю платформы. — Она выглядит даже моложе меня.

Горохов промолчал. Ему в который раз за этот вечер стало неловко за возможности своей семьи. Он подошёл к девушке со спины и бережно обнял. Лариса не отстранилась.

Музыка смолкла, экран сменили огромные часы.

— Десять, девять, восемь… — вторили голоса секундной стрелке. Лара обернулась и поцеловала Трофима.

— Три, два, один!

Платформа исчезла. Как и всё остальное.

* * *

Трофим чудом не разомкнул руки, когда окружающий мир исчез, поэтому Лариса осталась рядом, а не рухнула куда-нибудь вниз или вверх.

Смерть в сети всегда приводила к проблемам на сервере, но не в таких масштабах. Если бы не рассказ Кондратенко о прошлом Виртограда, Горохов даже бы не понял, что произошло.

Паника росла и ширилась, будто дрожжевое тесто. Там, где всего секунду назад была площадь, остались небольшие островки текстур — мерцающих, грубых, бесформенных, всё время меняющих очертания. Персы цеплялись за них, многие вопили от страха. Но большинство парило, суматошно болтая ногами и руками, тщетно нащупывая опору. Беспрестанно исчезающие оболочки указывали на бегство жителей Мегаполиса в реал. Те, кто выйти не мог, проклинали всех вокруг, плакали и молились. Какая-то женщина пролетела мимо Трофима и Ларисы, выкрикивая не связанные между собой слова — видимо, несчастная, испугавшись, забыла личное кодовое слово.

Горохов почувствовал, как ладонь девушки выскальзывает из его руки, извернулся и схватил её поперёк туловища:

— Держись!

— Как это? Что происходит? Мне страшно!

— Отключайся! Быстро!

— Я не могу, — Самохина всхлипнула, — а вдруг меня уже нет? Давай ты первый.

— Нет, — парень замотал головой, — я должен убедиться, что с тобой… Если вдруг, как я тебя одну брошу?

— А я, значит, могу?! — испуг в глазах девушки сменился яростью. — Ты, значит, благородный, а я эгоистка махровая?

— Ты что? Я же не то имел в виду!

— Ну да, конечно, — прошипела Самохина и стала вырываться, — я сказала, выходи в офлайн!

Трофим собрался было спорить, но замер. Самохина, вмиг растеряв воинственный настрой, ахнула.