— Тебе только и надо, что рядышком постоять… мы все за тебя сделаем…
— Ада…
— Не все сразу, Ида, — тетушка убирает пряди, прилипшие к лицу. — Не нужно пугать девочку…
Натянутая улыбка.
…ложь.
…всюду ложь, и голубка с опаленными крылами затихает. Она лишь смотрит, часто-часто моргая, не веря, что получится выбраться.
…мама, — кто-то говорит, кто-то очень близкий.
…мама пришла уже после того, как кровь несчастной овцы пролилась на камень. А Делечка даже не могла бы объяснить, что же с нею произошло. Она вдруг словно бы стала этой овцой.
Беспомощной.
Не способной даже закричать от ужаса. И холод ощутила. И то, как медленно с кровью уходит жизнь. И лед камня. И того, кто был заточен в него…
Небо крутанулось и упало.
…нитей слишком много.
…мама, послушай меня, пожалуйста…
— Послушай меня, — мама сидела у постели. Строга и печальна.
Все та же белая блуза. Все та же юбка из зеркального шелка. Черная лента на волосах.
— Тебе придется уехать, — она провела холодными пальцами по щеке. — И чем скорее, тем лучше…
— Мы все равно считаем, что ты не имеешь права… — за двоих сестер говорила Ида.
Они обе держались в тени и выглядели отражениями друг друга.
— Заткнитесь, — жестко обрезала мама. — Мне бы вас выгнать…
— Ты не можешь.