Расширенная Вселенная

Что написал бы Добрый Доктор за эти годы, если бы я не помухлевал с его кармой? Точно такие же рассказы? Очень похожие рассказы? Совершенно другие рассказы? (Любой сценарий вполне правдоподобен, за исключением того, в котором доктор Азимов вообще не пишет.)

Я уверен только в том, что есть чрезвычайно высокая вероятность того, что едва не запоздавшее решение адмирала линкора в 1931 году не только спасло жизнь некоторым летчикам-истребителям, чьих имен я не знаю… но и почти наверняка изменило жизнь адмирала Скоулза, мою собственную, Л. Спрэга де Кампа, доктора Азимова и, по цепочке, жизни жен, возлюбленных и потомков – а также довольно большой кусок современной научной фантастики. (Если бы Скоулз не позвал меня в Филадельфию, думаю, я оказался бы на авиационном заводе в Южной Калифорнии и, возможно, остался бы там и не вернулся к писательству… и помог бы построить «Аполлон-Сатурн». Возможно.)

Если вы скажете, что «Поисковый луч» обязан своим происхождением инциденту у берегов Эквадора, вы, возможно, будете правы. Возможно, я вытащил его из своего подсознания и до сих пор просто не замечал этого.

Польза патриотизма

Предисловие

5 апреля 1973 года я выступил перед курсантами своей альма-матер, Военно-морской академии США, с лекцией, приуроченной ко дню памяти Джеймса Форрестола[91]. По просьбе аудитории первая половина лекции посвящалась вольному труду писателя. Ниже представлена вторая.

В нашем сложном мире настоящее и будущее человечества целиком и полностью зависят от науки, научного метода и последствий его применения. Если мы вдруг взлетим на воздух, то лишь из-за неверного применения научных достижений; если не взлетим, значит мы применяем их правильно. Из всех литературных жанров только научная фантастика учитывает фундаментальное влияние науки на нашу жизнь и наше будущее. Остальные совершенно не берут ее в расчет, свято следуя тенденциям нынешней антиинтеллектуальной эпохи. Но слезами горю не поможешь – мы заварили кашу и пустыми стенаниями ее не расхлебать.

Приведу классический научно-фантастический прогноз. У любого сценария есть условия – переменные, принимаемые за постоянные величины. Первое, обязательное условие: угроза Третьей мировой войны отодвигается на десять, двадцать, а то и тридцать лет, иначе этот прогноз не сбудется. Второе условие: за это время человечество не найдет другого способа покончить с собой.

Прогноз: в обозримом будущем, которое застанут все курсанты набора 1973 года, появятся атомные космические корабли, способные преодолеть расстояние от Земли до Марса и обратно за пару недель. Корабли оснастят лучами смерти, как в комиксах про Бака Роджерса, и будут использовать в военных целях, вопреки всем нынешним и грядущим договорам об использовании космического пространства в мирных целях. Космические эскадры радикально изменят методы ведения войны и на долгие годы определят мировую политику. Следующий, не менее важный этап – с возникновением кораблей начнется колонизация Солнечной системы, а затем и всей Галактики.

Я не сказал, что корабли будут принадлежать Соединенным Штатам. Нынешняя удручающая ситуация в стране не допускает такой возможности. Как сказал Альфред Мэхен, автор книги «Влияние морской силы на историю» и один из самых выдающихся выпускников Академии: «Народные правительства обыкновенно не склонны к военным издержкам, как бы ни были они необходимы…»

Эту истину на горьком опыте познал каждый офицер. Я постиг ее лет сорок назад, когда на пороге Второй мировой мне поручили поддерживать в боевой готовности артиллерию эсминца «Ропер» за «щедрую» плату – меньше доллара в сутки.

Для постройки атомных кораблей у Соединенных Штатов есть все, кроме желания. Поэтому вряд ли мы станем нацией, готовой пожертвовать деньги на соответствующие разработки.

(Обращаюсь к кадету-первокурснику.)

Молодой человек, когда выпуск? Через два месяца? Предлагаю сократить срок. На моих… семь пятьдесят девять, совсем не много до восьмого колокола. Предположим, выпускной в десять утра… итак, вам осталось пять миллионов триста двадцать тысяч восемьсот шестьдесят секунд до каникул, а мне – меньше девятисот шестидесяти, чтобы сказать главное.

(Обращаюсь ко всей аудитории.) Ради чего вы здесь?

(Обращаюсь к другому первокурснику.) Молодой человек, вот ты! Ради чего? Ладно, сынок, это риторический вопрос. Ты здесь ради того, чтобы стать морским офицером. Для этого и основывалась Академия. Всех, собравшихся здесь сегодня, роднит желание стать морскими офицерами. Те, кто пришел сюда не за этим, совершили непоправимую ошибку. Однако я обращаюсь к подавляющему большинству, к людям, которые искренне принесли присягу и с нетерпением ждут дня, когда смогут повторить ее, уже будучи офицерами.

Но зачем вообще идти во флот?

При нынешнем упадке культуры служение родине ценится не слишком высоко – достаточно взглянуть на результаты последних соцопросов, которые ставят военную службу в самый низ списка приоритетов.

Ради денег? Маловероятно. На офицерское жалованье не пошикуешь. Даже четырехзвездный адмирал получает меньше, чем руководитель любого другого ведомства. Чины помладше не успевают оправиться от одного финансового кризиса, вызванного новым назначением, как наступает следующий. Когда бедолаге исполняется пятьдесят, его комиссуют и отправляют на пенсию… но на пенсию ему нельзя: нужно платить за двоих сыновей в колледже и еще наскрести на учебу третьему. Он начинает искать работу… и вдруг выясняется, что рабочих мест для мужчин его возраста мало и они, как правило, плохо оплачиваются.

Ради условий труда? Военные полжизни проводят вдали от семьи.

Ради графика? «Шесть дней работай, делай всякие дела, а на седьмой еще и палубу отчисти добела». Гражданские трудятся по сорок часов в неделю, для морских офицеров это минимум. Есть еще ночные вахты и дежурства по выходным. Чем больше звезд на погонах, тем длиннее рабочий день – пока вас не назначат командиром корабля. Все, никаких дежурств, вы просто будете на посту двадцать четыре часа в сутки, а в книге приказов и распоряжений на ночь напишете: «Будить при малейшей необходимости».