— На чужой монастырь… рот не разевай!
Я и Витя заливисто смеемся. Михаил Григорьевич, не успевший юркнуть за подполковником в туалет, оборачивается у самой двери и делает свирепое лицо.
Мне приходится растолковывать Арчибальду, что он смешал две русские поговорки. Одна — про «свой устав» в «чужом монастыре». Другая — про «чужой каравай» и собственный «рот». На этом экскурс в фольклор заканчивается. Мы все, включая дневального, с напряжением ждем результата проверки. Особенно переживаем мы, русские. Это потому, что о нас на Западе давно идет «слава» как о расхлябанных работниках.
Первым из туалета выходит командир, к которому, как привязанный, «прилепился» начштаба. За ними из двери вываливается старшина. Усач залит водой до самого своего растительного шедевра над верхней губой. Он ее пытается стряхнуть с кителя носовым платком.
— Water on face!..[61] — язвительно взвизгивает Тушка и указывает на пострадавшего от коварного биде пальцем. «Фейс» старшины багровеет. Но сам он молчит, шевеля тараканьими усами. А это — плохая примета…
Проходя мимо Бетси, подполковник учтиво произносит на превосходном английском:
— Можете пользоваться, мэм! Устройство работает отлично.
И начальник Центра, пряча улыбку, что-то говорит майору веселое. Как только они покидают коридор, усач свирепеет:
— Биде!.. Манде!.. Черт!.. Придумали америкосы хрень на нашу голову!
— На вашу, товарищ старшина! — любезно, но с затаенной ехидцей поправляет усача Витя. И добавляет почти в рифму: — От биде — беда!..
— Наряд вне очереди, Третий! — торжествующе гаркает старшина. — И чтобы каждое очко блестело, как у кота яйца!..
Про «каждое очко» он, видимо, произносит всегда: так было и в прошлый раз. Однако сочетание «яйца у кота» наводит на очевидную этимологическую аналогию: «у Котова». Но я задавливаю публичный комментарий к аналогии, так как хорошо знаю, чем он может обернуться для меня. Старшина, он же Михаил Григорьевич, не сделает скидки и мне: отоварит по полной программе!..
После отработки до автоматизма приемов на скалодроме наша группа вместе с неизменным старшиной выезжает автобусом Центра. Как сказал инструктор Олег, «предстоит обкатка группы в реальной обстановке».
Мы практикуемся на одной из скал под Фиолентом. На этот раз все номера без исключения сдают зачеты на «отлично».
В короткое время отдыха инструктор подходит ко мне со словами благодарности.
— Мама вам, Дмитрий Павлович, передает привет! — добавляет он.
Едва я успеваю, согласно ритуалу, передать обратный привет, как Олег прикрикивает на Бетси, сорвавшую крымский подснежник.
— Чего он кричит, Четвертый? — спрашивает у меня мисс Гордон.
— Эти цветы занесены в Красную книгу Крыма, мэм, — отвечаю я.
Вечером, как и обещано начальством, нам разрешается произвести пятнадцатиминутный разговор, как говорится, с родными и близкими. Но не все так просто. Оказывается, наши простые мобилы и смартфоны с наворотами находятся у дневального в тумбочке. Дневальный выдает гаджеты троим: Ивану, Тушке и мне, Четвертому номеру.
ebooksa