Севрин выехал из кубриковского туннеля Трежер-Айленда на старый отрезок моста. Теперь уже не было сомнений, где они едут и куда направляются.
– Она с Томасом, – ответил Недертон.
– Кто такой Томас?
– Наш сын.
– Сколько ему?
– Одиннадцать месяцев.
У дрона вновь открылся лючок. Перископ выдвинулся и начал проецировать видео на спинку водительского кресла. Малыш в полосатом бело-синем комбинезончике сидел на светлом деревянном полу и увлеченно хлопал ладошками по большому тряпичному мячу, похожему на хэндмейдовский. Другой мяч медленно прокатился перед ребенком за край кадра.
– Лапочка, – сказала Верити вполне искренне. Тут из-за края кадра выкатился другой мяч, не тот, что она видела. – Кто катает мячи?
– Они сами катаются, все шесть, – ответил Уилф. – Наша няня.
– Что ваша няня?
– Томасу нравится и когда она сконфигурирована так, но по большей части это три панды, – сказал он.
Верити подумала, что в Лондоне есть удивительные новые гаджеты для родителей. Тут видео ребенка с мячами сменилось изображением молодой женщины за красным столом. У нее были каштановые волосы, посветлее, чем у самой Верити, и более вьющиеся.
– Рейни, – сказал Уилф. – На прошлой неделе.
Женщина встала (на ней были джинсы и черная футболка с длинным рукавом), улыбнулась и вышла из кадра. Видео оборвалось. Дрон втянул перископ и закрыл лючок.
– Куда мы едем? – спросил Уилф.
– Мы на мосту в заливе Сан-Франциско, – ответила Верити.
Севрин тронул наушник и что-то сказал по-молдавски.
Они съехали с моста и влились в поток машин.
– Как у деда Льва в гараже, только без танков, – сказала Рейни.
– Танков? – удивилась Верити.