Олмир заметил у Шамона массивный перстень с ярко-красным камнем. Чего опасается Ламарк? А, понятно: полагает, что с помощью этого камня Шамон сможет загипнотизировать своего собеседника. Пустые опасения. Благодаря стараниям сначала Кокроши, а потом Дикого Мага стало невозможным манипулировать психикой ни его, ни других учеников королевского лицея.
Ламарка, однако, нельзя упрекнуть в недостатке смелости. Высказывая свои опасения, он, с одной стороны, не побоялся вызвать недовольство Олмира: слишком плотная опека не только назойлива, но и подвергает сомнению личные качества короля. С другой стороны, даже косвенный намек на возможность использования недозволенных приемов оскорбителен и мог вызвать бурное негодование Их Святейшества.
Но Шамон не хотел скандала и, обескуражено осмотрев свои руки, в знак удивления пожал плечами. А Олмир, сделав успокаивающий жест, произнес:
— Садитесь, Ваше Святейшество, — и сам уселся на свое место. Тут же ожили многочисленные канцелярские приборы и прочие хитрые приспособления, обеспечивающие высокую отдачу королевского труда. Компьютер выдал ряд сигналов, среди которых затерялся условный знак Тайной службы о готовности какого-то важного доклада. Как не вовремя появился этот проповедник, подумал Олмир. Сразу после разговора с ним надо не забыть пройти в малый кабинет, прочитать сообщение Шерлока. А пока посидим, посмотрим. Пусть Шамон первым начнет говорить.
За прошедший год Олмир, следуя советам своих помощников, на отлично усвоил сложную науку ведения переговоров. Один из наиболее хитрых приемов завоевания преимущества строился на выдерживании строго отмеренных пауз. Пусть собеседник говорит как можно больше. Рано или поздно ему перестанет хватать слов, и он начнет путать нить разговора. А там, того и гляди, рассеется мыслью по древу, опустится до несущественных мелочей, перетасует желания и опасения, из высокомерного требователя превратится в ничтожного просителя. Вот Олмир и разглядывал Шамона, предоставляя тому инициативу.
Чем-то неуловимым — холеностью ли округлого лица без малейшего намека на растительность, короткой ли стрижкой, припухлостью губ — Их Святейшество напоминал Лоркаса. Наряд его, полностью скрадывая очертания тела, походил на тогу Рода. Сидеть или, скажем, стоять в такой одежде еще можно. Но вот совершать какую-нибудь физическую работу представлялось неудобным.
— Ваше Величество, я буду откровенен, — сказал Шамон, когда молчать далее стало неприлично. — По логике вещей наша встреча должна был состояться много раньше. Но вначале я сбрасывал пережитые годы на Фее, затем мне помешали повседневные заботы… в общем, я весьма благодарен Вам за вызов на разговор.
— Слушаю вас.
— Я приглашаю Вас в родиниловскую обитель чтобы получить предсказание будущего. В библейские времена, кстати, люди полагали, что одним из главных отличий человека от неразумных существ является возможность спросить у богов, какими будут последствия принимаемых ими решений. Все важные жизненные шаги совершали в соответствии с рекомендациями прорицателей, оракулов и прочих гадателей. Искусство предсказаний оттачивалось тысячелетиями. Поверьте мне на слово, что Род с Нилом действительно умеют приподнимать покровы с надвигающихся событий.
Опять предсказания! Род приглашал к себе, потом Кокроша советовал, сейчас вот Шамон про то же вещает. Надоело! Неправда все это!
— Многовековой успешный опыт предсказаний, между прочим, позволяет утверждать, что наше будущее предопределено. Создатель не ограничился единичным актом творения. Он, очевидно, написал весь сценарий дальнейшего существования мира, каждой его частице отвел строго определенную роль. Таким образом, все мы словно актеры на некоей сцене. «Весь мир — театр», сказано в древности. Имеем ли мы свободу действий? Да, в определенных пределах — куда и как встать, какой жест сделать, что сказать громче, а что — тише, и так далее. Но не более того. Сюжет и все нюансы разыгрывающейся на наших глазах постановки от нас не зависят. И большое счастье, если наша реплика попадет в унисон общему действию. Наше горе, если мы всю жизнь просуществуем где-то на задворках сцены. Останемся сторонним наблюдателем происходящих событий. Или просто лишней декорацией, не выстрелившим ружьем.
— Хорошо, я подумаю над вашими словами. У вас есть, что еще сказать?
Их Святейшество недовольно поджал губы.
— Как вам должно быть известно, я не только функционер родиниловской школы прорицателей, но и общественный надзиратель за Комитетом Защиты Человечества. Специальным декретом Галактического Совета я наделен чрезвычайными полномочиями и несу персональную ответственность за выбор средств и методов деятельности КЗЧ по обеспечению общественной безопасности в масштабах всего Содружества.
Шамон говорил тихо и медленно, и каждое его слово, обстоятельно обдуманное, падало, как многопудовая гиря.
— Продолжайте, пожалуйста.
— От лица КЗЧ я предлагаю вам союз.
Олмир не ожидал подобного предложения. Чего на самом деле добивается Шамон?
— Кому это — «вам»? Лично мне или всей Ремите?
— Не понял вопроса. Мальчик Олмир просто не может быть союзником Комитета, это смешно. Иное дело — король Олмир, за плечами которого отлаженный государственный механизм и послушное ему население целой планеты.
ebooksa