Я вспомнила, как де Вержи выгораживал сыночка. У меня вырвался нервный смешок.
— Вполне объяснимо, — Его Сиятельство пожал плечами, словно прочел мои мысли, — что эрл защищает наследника. Кстати, его не повесят — поместят в лечебницу тюремного типа. Разумеется, — канцлер строго взглянул на меня. — вся эта информация останется в стенах Равенстерна.
— Поняла. Подпишу все, что мне скажут, — я встала. — Можно теперь…
— Сядьте, барышня Ронда, — канцлер не повысил голос, но я мгновенно воткнулась обратно в кресло. — Вы не рассказали, что видели у четвертой стены.
— Тени.
— Опишите.
— Это было подобие осознанного сна, я правильно поняла? Значит, вряд ли я рассмотрела всю правду.
Затянувшаяся пауза подсказала, что увильнуть не получится.
— Какая-то тень. Высокая, гораздо выше любого мужчины. Головной убор… Нет, капюшон, скорее. И плащ. Тело закутано в темный плащ, детали не разобрать. Еще… заострения по бокам капюшона. Рога? Уши? Больше не помню.
— Не помните, или не хотите вспомнить? Постарайтесь.
— Ваше Сиятельство! Я могу ошибаться!
— Тень — не выдумка, вроде фантазий о пытках отца, — решилась я наконец. — Это…
— Благодарю вас, барышня Ронда, — тепло улыбнулся канцлер. — Ступайте.
Я вылетела за дверь, и только после этого поняла, что не попрощалась.
Пора Фуктовому кварталу привыкнуть, что кое-кто из его обитателей регулярно возвращается домой в полицейской карете. И пусть завидуют: мы — не арестованные, мы — победители.
Руфус всеми силами старался загладить вину, хотя, если подумать, вины практически не было: что он мог сделать? Но, если хочет, пусть заглаживает: почему бы не прокатиться бесплатно. Гортензия приняла это как должное, а я вдруг удивилась мысли: "Жаль, что нас отвезет не Ларс".
На скамье в холле сидела тетушка Леттия. С радостью я шагнула к ней, но вместо теплых объятий получила недовольное:
— Ты должна немедленно поговорить с Мэтти!
— Что случилось? — это мы с Зи спросили дуэтом.